О смелых и умелых

Наши войска шли в наступление. Связисты тянули следом за ними телефонные провода. По этим проводам артиллеристам сообщают, куда стрелять; штабам - как идет атака, куда посылать подкрепления. Без телефона воевать трудно.

И вдруг в разгар боя оборвались провода и связь прекратилась.

Немедленно на линию выслали связистов. Вдоль одного провода побежали на лыжах боец Афанасий Жнивин и его товарищ Кременский.

Провод был протянут по уцелевшим телеграфным столбам. Смотрят солдаты: один конец провода валяется на снегу, а другой торчит на столбе.

"Наверно, шальная пуля отстрелила либо от мороза лопнул, - решили бойцы. - Вокруг тишина. Кто же его мог оборвать?"

Кременский полез на столб. И только потянулся к проводу, как раздался негромкий выстрел снайперской винтовки, и солдат упал. Снег окрасился кровью. Вражеская пуля попала бойцу прямо в сердце.

Жнивин нырнул в снег и спрятался под большим старым пнем.

Молча стоят густые ели, засыпанные снегом. Не дрогнула ни одна ветка. Где же сидит фашистский снайпер? Не успел разглядеть его Жнивин с первого выстрела. А после второго поздно будет: меткая пуля глаза закроет. Опытный фашистский снайпер затаился где-то на дереве и бьет без промаха.

Долго выжидал Жнивин - не пошевелится ли снайпер, не слезет ли с дерева, чтобы взять оружие с убитого. Но так и не дождался. Только поздно вечером, под покровом темноты, он выполз из опасного места и принес винтовку и документы Кременского.

И сказал, нахмурившись:

- Дайте срок, за моего друга я им крепко отомщу.

Той же ночью сел у горящего костра, достал чистую белую портянку, иголку, нитки и, выкроив мешочек с отростком посередине, стал шить.

Когда сшил, набил мешочек соломой - и получилась голова с длинным носом, величиной с человеческую. Вместо глаз пришил черные пуговицы.

Молодые солдаты подивились:

- Вот так чудеса! Что это, Жнивин на войне в куклы играть собрался?

Хотели над ним посмеяться, а командир посмотрел на его искусство и сказал старшине:

- Выдайте Жнивину старую шинель и негодную каску для его куклы.

Афанасий пришил голову к воротнику шинели, к голове прикрепил каску, шинель набил соломой, потуже подпоясал - и получилось чучело солдата.

Даже разбитую винтовку ему на спину приделал и посадил рядом с собой у костра.

Когда принесли ужин, он пододвинул поближе котелок и говорит соломенному солдату;

- Подкрепись, Ванюша! Кто мало каши ел, у того силенок мало, тот на войне не годится.

А чучело глаза пучило и, когда толкали, кланялось и смешило солдат.

Не все тогда поняли, что такую большую куклу завел себе Жнивин не для игрушек.

На рассвете, когда снова загрохотали пушки, Жнивин со своим "Ванюшей" исчез в лесу.

Сам он, в белом халате, крался ползком, а соломенного солдата толкал впереди себя на лыжах, без всякой маскировки.

Бой был сильный. От ударов пушек земля дрожала; от разрывов снарядов снег осыпался с елей и порошил, как во время метели. Фашистский снайпер, убивший Кременского, сидел на том же дереве не слезая, чтобы не выдать себя следами.

Он пристально смотрел вокруг и вдруг увидел: вдоль линии идет русский солдат в серой шинели. Идет-идет и остановится, словно раздумывает. Вот он у столба. Привстал, дернулся вверх, словно его подтолкнули, и снова остановился.

"Трусит, видно", - усмехнулся фашист. Он взял русского "Ивана" на прицел, выждал и, когда связист еще раз приподнялся, выстрелил.

Русский солдат присел, видно с испугу, потом снова на столб полез.

"Как это я промахнулся?" - подосадовал фашист. Прицелился получше - и снова промазал: солдат не упал.

От злости снайпер забыл осторожность и выстрелил в третий раз.

И в тот же миг получил удар в лоб, словно к нему вернулась собственная пуля. Фашист взмахнул руками и повалился вниз, убитый наповал.

Афанасий Жнивин встал из-под куклы, почти невидимый в белом халате, и сказал:

- Взял он, Ванюша, тебя на мушку, да сам пропал ни за понюшку!

Посмотрел, а у его "приятеля" в шинели в разных местах три дырки от пуль.

Меткий был фашистский стрелок, да на солому попался.

Пока он стрелял в чучело, Жнивин его высмотрел да и выцелил на дереве, как глухаря на току.

Перехитрив одного снайпера, Жнивин подловил так же и второго. И много раз охотился на вражеских снайперов, приманивая их на соломенную куклу. И получалось всегда успешно.

Ему доставались похвалы бойцов и командиров, а его "Ванюше" - только фашистские пули. Но соломенному солдату не приходилось ложиться в госпиталь - Жнивин сам зашивал его раны суровыми нитками и приговаривал:

- У нашей соломки не велики поломки!

И когда бойцы его спрашивали: "Как это ты так ловко фашистов бьешь?" - он отвечал: "Это я не один, а вдвоем с братишкой".

ЛАЙКА - НЕ ПУСТОЛАЙКА

Когда фашисты отступали под натиском нашей армии, они взрывали мосты, портили дороги, сжигали дома и поселки.

И жителей всех угоняли. Все живое уничтожали: и скот, и птицу...

Много мы прошли деревень и ни разу петушиного крика не слыхали.

Лишь иногда попадались нам одичавшие собаки. Вокруг бегают, а к нам подойти боятся.

Разведчик Степан Сибиряков заприметил одну такую.