О смелых и умелых. Рассказы военного корреспондента

Её сыну Тинтаю было уже четыре года, и он самостоятельно выбегал на большую дорогу, где не раз пугался этих страшных железных созданий.

Тинтай замолчал, засунул палец в рот.

А какой-то парень простодушно расхохотался:

— Ай-ай-ай! Чтобы есть такой штукой, надо иметь много риса!

Всех удивляла ложка. Один из соседей взял её в руку.

— Вот чудаки! Разве можно употреблять за столом такую посудину? Да ею можно зацепить сразу всё, что в чашке! Съешь всё один и оставишь голодными отца, мать и тётушку с бабушкой!

Это замечание вызвало неудержимый смех. Смеялся даже полицейский, которому было приятно, что Дэнсай так потешается над русскими.

— Охо-хо, какие смешные люди! Разве можно совать в рот рис таким способом! — сказал толстый Кихей, утирая слезинки, выступившие от смеха на его заплывших глазах.

— Теперь мне беда: я приучился есть рис такой русской ложкой… Не знаю, как я удержу теперь наши тонкие палочки, — сказал Дэнсай.

— Ого, не бойся, — ответили тут из толпы, — мы сами отвыкли от них.

— Был бы рис, а есть научишься.

— Позвольте, а разве все мои соседи не рисосеи? Разве мы не среди рисовых полей?

— Дэнсай, Дэнсай, ещё про русских, это смешно!

— Хорошо. Там много смешного. Они живут как большие чудаки. У них, например, нет помещиков. Совсем нет.

— Так откуда же они берут землю? — раздался недоуменный голос. — Ведь её можно доставать, арендуя у помещиков!

— Они понятия не имеют, что значит арендовать землю.

— Вы слышали? Они не умеют даже обращаться с землёй! — обрадовался управляющий помещика. — Недаром нас призывал император на эти пустынные пространства.

— Но эти пространства засеяны, — сказал Дэнсай, — и урожаи с них велики.

— Куда же они их девают?

— Часть государству, а остальное себе.

— А помещику?

— Так у них же нет помещиков. Вот беда. Поэтому они и не знают, куда девать урожай. Им, несчастным, поэтому и приходится иметь такие большие ложки…

Раздался смех, вначале неуверенный, слабый, потом пошёл всё больше, сильней и наконец перешёл в хохот.

— Дэнсай, соври про что-нибудь ещё.

— Расскажите лучше вы, односельчане, как у вас дела с помещиками. Не собираются ли власти дать арендаторам хоть немного земли?

— Собираются, намереваются, Дэнсай. Этот вопрос уже разбирается в парламенте. Третий год уже. Мы ждём и радуемся. Свои дела мы знаем, расскажи про чужие.

— Про чужие? Видел я и чужие дела, когда проезжал домой по Маньчжурии и по Корее.

— Ну-ну, как они теперь живут без нас, беспомощные люди?

— О, там ужасно плохо: там пропали помещики.

— Как же они могли пропасть, Дэнсай?

— Не знаю. Как только пришли русские, так они и пропали. Они не могут жить в одной атмосфере с русскими.

— А как народ?

— Народ берёт большие ложки.

— Ну да, ведь ему больше не нужно половину урожая отдавать помещикам! — догадался простой парень.

— А к нам вот пришли американцы, — пробормотал кто-то тоном сожаления, — и наши помещики все целы!

— Давай о русских, Дэнсай, наш слух оскорбляется упоминанием о китайцах и корейцах. Довольно о них! — крикнул староста. — Ещё о смешных русских.

— Да, они совсем смешные — у них, например, старший не может ударить младшего. Начальник не бьёт подчиненного.

— Хо-хо! — обрадовался старшина. — Вот видите, какие там слабые начальники!

— Нет, я бы не сказал! Наши начальники подчинялись им, как трава подчиняется ветру, — ответил Дэнсай.

— И офицеры там не бьют солдат?

— Нет, это не полагается по их закону.

— Как же они постигают военную науку?

— На спинах врагов, очевидно. И лучше, чем мы. Мы били англичан, колотили американцев, а русские отшлёпали нас, как школьников…

— Ну, это уж слишком! Ты заговариваешься, Дэнсай! Твой слабый ум не привык к долгой беседе. Я прекращаю эту беседу, чтобы не утомлять тебя, Дэнсай! — сказал староста деревни.

— По домам, по домам! — стал командовать полицейский. — Дайте покой благословенному дому Китидзо!

Народ стал расходиться. Когда никого уже не было, к Дэнсаю, мягко ступая, подошёл священник и сказал:

— А что ты скажешь о русских богах, Дэнсай? Есть ли у них боги?

— Есть. У них есть бог войны, по-русски «артиллерия». И ещё есть. Я всех не знаю. Знаю только, что русские боги сильней наших, — спокойно ответил Дэнсай.

— Как ты мог в этом убедиться?

— Очень просто: божественные русские танки не пробивались снарядами наших пушек, освящёнными росой богини Аматэрасу. Когда я это увидел, я решил, что простому человеку тут и делать нечего. Убежал в камыш и предоставил богам войны решать спор без меня… И хорошо сделал. Я цел, а пушка оказалась раздавлена танком, хотя на ней висело семь святых талисманов!

Священник помолчал и, смущённо пожевав губами, спросил:

— Какой же подарок ты принёс нашим богам, Дэнсай? Чего ждать от тебя нашему храму в знак благополучного прибытия?

— Ничего.

Священник остолбенел от такой дерзости. Притихла вся семья Китидзо. Старый крестьянин как затянулся трубкой, так и проглотил дым. Тогда Дэнсай пошарил вокруг себя и, найдя ложку, протянул её священнику:

— Вот, возьмите ложку. Я и забыл про этот чудесный подарок.