О смертельных схватках и их победителях (СИ)

Норт перевел взгляд на него и спокойно ответил:

— Нет.

А затем, обняв меня за талию и прижав к себе, добавил:

— У моего сокровища очень ранимое сердечко, и всякие неспособные контролировать собственную нежить не имеют никакого права ее расстраивать. — А затем тоном, в котором звенел металл: — Я сказал, все услышали.

Эдвин подал руку Самкару, помог подняться, и добил некроманта поучительным:

— Впредь контролируй своего орка.

Как парень из второго королевства уходил, я не видела. Отвернувшись от всех, мрачно смотрела на серебристую застежку на мантии Норта, изображавшую смерть с косой. И злилась неимоверно. В итоге не выдержала:

«Зачем? Вот скажи мне, зачем было это делать? Ты его унизил!»

«Я его поставил на место, — спокойно ответил мне Норт».

«Это было жестоко!»

«Среди парней это нормально».

«Сильно сомневаюсь», — Тьма, как же я была зла.

«Правда? И что же послужило поводом для сомнений?»

Я даже в первый миг не поверила, что это Норт произнес. Слишком уж смахивало на Гаэр-аша. Подняла глаза, посмотрела на Дастела.

«Издеваешься?» — спросила прямо.

Совершенно не устыдившись, Дастел ответил:

«Риа, у тебя даже парней не было. Весь твой опыт общения с противоположным полом ограничивается мной, Эдвином и Даном. Так откуда сомнения в моих словах?»

«Интересный вопрос» — не скрывая сарказма, подумала я.

«Среди парней принято жестко ставить на место тех, кто посмел неучтиво разговаривать с девушкой.»

Я в сердцах ответила:

«Ты не прав. Единственный парень, который у меня был… Рик себе подобного не позволял!»

Одарив меня насмешливым взглядом, Дастел хлестко ответил:

«Рик был не в состоянии позволить себе подобное. Силенками не вышел.»

И тут Танаэш неожиданно произнес:

— Риа, а хотите какао с ванилью?

Вопрос был настолько внезапен, что перестав обмениваться с Нортом злыми взглядами, я повернулась к его высочеству и переспросила:

— Что?

— Сладкое какао с ванилью, — очаровательно улыбнувшись, повторил Ташши. — Ярослава говорит, что это поистине волшебное средство в деле поднимания настроения, а вы заметно расстроены. Ну так как, не откажетесь?

И не дожидаясь моего ответа, он позвал одну из ведьмочек, суетящихся у огромного светящегося шара с именами участников команд, видимо готовя его к предстоящей жеребьевке. Та подошла, выслушала, улыбнулась мне и убежала. И не прошло и трех минут, как в зал вплыла… домовая.

Домовая!

Настоящая!

Это создание из маленького народа, полненькое, румяное, с венком из волос на голове и в цветастом сарафане, держа поднос с чашкой напитка шоколадного цвета, гордо лавируя между умертвиями, которые направлялись к своим хозяивам, приблизилась к нам, причитая:

— Ой, где ж эта бледная некроманточка? Совсем довели ироды бедную деточку, лозины на них нима! Ой и… — и домовая остановилась.

И на меня посмотрела! На меня… домовая. Тьма, я едва дышала от восторга. Ведьмочки! Домовая! Глазам не верю.

А эта румяная сказочная представительница маленького народа, вдруг остановилась… шагах в пяти от меня. Слегка сощурилась, полуобернувшись посмотрела на его высочество, затем на меня, на его высочество, тяжело вздохнула и почему-то грустно сообщила:

— А я знала, что ничего не выйдет! Вот как чувствовала!

— Что не выйдет, тетя Матрена? — спросил наследник седьмого королевства.

— Ничего хорошего не выйдет, Ташшунечка, — ворчливо ответила домовиха, и вновь засеменила ко мне.

Подошла, как-то недобро совсем на меня и на Норта поглядывая. Языком поцокала, головой покачала. После поднос повыше подняла и пробурчала:

— Бери уже, несчастье ходячее.

Немного опешив от такого, я наклонилась, взяла чашку и прошептала:

— Спасибо.

Домовиха ничего не сказала в ответ, только смотрела теперь очень-очень внимательно. Словно насквозь видела. Затем головой покачала и вымолвила:

— Оно может и стоило бы разозлиться, много бед принесешь, сердцем чую, да доброты в тебе не взвесить, да не измерить, некроманточка. А еще смерть за тобой ходит…

Я чуть чашку от такого не выронила, насилу выпрямилась и стою, что сказать в такой ситуации вообще не знаю!

— Тетя Матрена, что вы такое говорите, — Ташши подошел к нам. — Риа, наша гостья, и вы…

— А что я такого говорю?! — вскинулась домовая. — Что есть, то и говорю! Смерть за ней ходит. Та же смерть, что и за тобой. Кого из вас двоих предпочтет даже и не ведаю, а метки на обоих одному исчадию тьмы принадлежат.

Затем неожиданно на Норта посмотрела и сурово так:

— Вижу, любишь ее больше жизни, надышаться не можешь. А сможешь ли удержать дыхание свое?

— Смогу, — уверенно ответил Норт.

Я сосредоточилась на чашке с ароматным какао и постаралась ничем не выдать своих мыслей. Дядя Тадор говорил, что маленький народ очень проницательны, но словно всей кожей ощутила взгляд. Посмотрела на домовую — тетя Матрена не сводила с меня мрачного взгляда. Вздохнула тяжело, суетливым движением перехватила поднос и сказала, как прокляла:

— Доброта тебя и погубит.

Я вздрогнула, чуть какао не расплескав, а домовиха добавила:

— И этот ушастый, что рядом стоит. Справа.