О смысле жизни

Милые братья, зачем, за что вы мучаете себя? Только поймите, что вам предназначено величайшее благо, и возьмите ею. Всё — в вас самих. Это так легко, так просто и так радостно. Но, может быть, люди страдающие, бедные, угнетённые скажут: «Да, это может быть хорошо для богатых и властвующих; легко богатым и властвующим любить врагов, когда враги эти во власти их. Но это трудно для нас, страдающих и угнетённых». Но это неправда. Милые братья, изменить своё понимание жизни одинаково нужно и властвующим, и богатым, и подчинённым, бедным. И подчинённым и бедным это легче, чем богатым. Подчинённым и бедным нужно только, не изменяя своею положения, не только не делать дел противных любви, но не принимать участия в этих делах, как дела насилия, полиции, стражи, войска, и всё это враждебное любви устройство падёт само; властвующим же гораздо труднее принять и исполнить умение любви. Для того чтобы им исполнить это учение, им надо отказаться от обладающих ими соблазнов власти, богатства; и это труднее им; бедным же и подчинённым надо только не делать новых насилий и, главное, не принимать участия в старом.

Как растёт человек, так растёт и человечество. Сознание любви росло, растёт в нём и доросло в наше время до того, что мы не могли не видеть, что оно должно спасти нас и стать основой нашей жизни; Ведь то, что теперь делается, это последние судороги умирающей насильнической, злобной, нелюбовной жизни.

Ведь теперь уже не может быть не ясно, что все эти борьбы, вся эта ненависть, все эти насильственные устройства, отстаивания властей, государств разных народов, что всё это бессмысленные, ни к чему, кроме как к всё увеличивающимся бедствиям, не ведущие обманы. И не может не быть ясно, что единственное, самое простое и лёгкое спасение от всего этого есть сознание основного начала жизни всех людей — любви — того начала, которое неизбежно, без всякого усилия заменяет величайшее зло величайшим благом.

Есть предание о том, что апостол Иоанн, достигши глубокой старости, был весь поглощён одним чувством и всё одними и теми же словами выражал его, говоря только одно: «Дети, любите друг друга». Так выразилась старость, то есть дожившая до известного предела жизни жизнь одного человека. Так точно должна выразиться жизнь человечества, дожившая до известного предела.

Ведь это так просто, так ясно: ты живёшь, то есть родился, растёшь, мужаешь, стареешься и вот-вот умрёшь. Неужели цель твоей жизни может быть в тебе? — наверное, нет. Что же такое, спрашивает себя тогда человек, — что я такое? — И ответ один: я что-то такое любящее — в первое время кажется, что любящее только себя, но стоит немного пожить, немного подумать, чтобы увидать, что любить себя, проходящего через жизнь, умирающего, нельзя, незачем. Чувствуешь, что я должен любить и люблю себя. Но, любя себя, я не могу не чувствовать, что предмет моей любви недостоин её; но не любить я не могу. В любви — жизнь. Как же тут быть? Любить других, близких, друзей, любящих. Сначала кажется, что это удовлетворяет потребности любви, но все эти люди, во-первых, несовершенны, во-вторых, изменяются, главное умирают. Что же любить? И ответ один: любить всех, любить начало любви, любить любовь, любить Бога. Любить не для того, кого любишь, не для себя, а для любви. Стоит понять это, и сразу уничтожается всё зло человеческой жизни и становится ясным и радостным смысл её.