О смысле жизни

Я невыразимо устал, невыразимо печален, невыразимо одинок… В лагере кажется, что ты уже достиг дна, а потом, когда возвращаешься домой, приходится убедиться, что все это было зря: все, что помогало продержаться, уничтожено, и в тот момент, когда снова становишься человеком, погружаешься еще глубже в совсем уж бездонное страдание. И тогда, вероятно, не остается ничего, кроме как чуточку поплакать и чуточку полистать псалмы.

Возможно, вы усмехнетесь этим словам или даже рассердитесь на меня, но при этом я ничуть не противоречу самому себе, я не отступаю от давнего моего «Да» жизни, когда переживаю нынешний момент так, как здесь описываю. Напротив: если б не это прочное, как скала, позитивное отношение к жизни – что бы сталось со мной за недели, за месяцы концлагеря? Но теперь я вижу все в более широкой перспективе. Я все отчетливее вижу, что жизнь столь бесконечно полна смысла, что и в страдании, и в крахе тоже должен быть смысл[20].

Столь же высоко ценил он и жизнь другого человека. Еще в 1928 году, студентом медицинского факультета, Франкл принял существенное участие в психологических консультациях для молодежи, открывавшихся в первую очередь для предотвращения самоубийств. Одним из способов превенции стали личные свидетельства, и с помощью этой инициированной Франклом «акции свидетельствования» удалось добиться, чтобы за лето 1931 года ни один студент не оборвал свою жизнь. Уже тогда Франкл подчеркивал ключевую роль смысла жизни в связи с профилактическими мерами против самоубийств:

…Сколь бы различны ни были душевные основания для самоубийства, духовный фон – всегда недостаток веры в смысл жизни. Самоубийце недостает не мужества жить, но смирения перед жизнью. Лишь когда на смену новой объективности придет новая этика, когда вновь будет признана ценность каждой человеческой жизни как неповторимой и уникальной, тогда лишь люди обретут необходимую духовную опору для преодоления душевных кризисов[21].

Итак, Франкл вновь возвращается к вере в смысл жизни, теперь и в присутствии страдания, которое нерасторжимо с человеческой жизнью. О смысле страдания заходит речь уже в публикации 1938 года, когда Франкл впервые обозначает три категории ценности, то есть ценности созидания, переживания и позиции[22]. И этой последней – мужественному, образцовому приятию неотменимого страдания – он приписывает самый высокий ранг. То же говорится и в первой лекции:

Либо мы меняем судьбу в той мере, в какой это удается, либо добровольно ее принимаем в той мере, в какой это необходимо.

В ту пору подобные рассуждения вовсе не были «академической забавой», это была насущная помощь, чтобы жить и выживать. Кто не подвергся тяжелейшим физическим и душевным ударам судьбы в пору великой катастрофы? И сам Франкл – разве он не утратил все, что было ему дорого?

Но он нашел путь обратно в жизнь – и этот путь, вопреки всему произошедшему, все же оставался полон возможных смыслов, которые следовало осуществить. Своими лекциями и книгами Франкл направлял и других людей, ободрял их, помогая искать собственный путь из несчастья недавних лет и в весьма мрачных послевоенных условиях.