О собственности

Чем лучше мы поймем свои собственные интересы, тем меньше мы будем склонны нарушать мир наших соседей. Тот же принцип применим и к ним. Поэтому нам надо желать, чтобы они были мудры. Но мудрость представляет плод равенства и независимости, а не оскорбления и угнетения. Если бы угнетение могло быть школой мудрости, то человечество достигло бы огромного совершенства, так как оно проходило эту школу в течение многих тысячелетий. Поэтому нам надо стремиться к тому, чтобы наши соседи были независимы. Мы должны желать, чтобы они были свободны; ведь войны возникают не из наклонностей народов, свободных от пристрастий, а из интриг правительств и из стремлений, внушаемых ими народам. Если сосед вторгнется на нашу территорию, то мы должны только стремиться к изгнанию его, а для этого нам нет надобности превосходить его в доблести, поскольку на нашей собственной земле он будет находиться в более трудных условиях, чем мы, не говоря уже о том, что весьма неправдоподобно предположение, будто какой–нибудь народ может подвергнуться нападению со стороны другого до тех пор, пока он соблюдает благоразумие, справедливость и умеренность.

Пока народы не доведены до состояния открытой вражды, их взаимная ревность представляет маловразумительную химеру. Я живу в определенном месте, потому что это место больше всего благоприятствует моему счастью или моей полезности. Я заинтересован в политической справедливости и в добродетели человеческого рода, потому что он состоит из людей, т. е. из существ, в высокой степени способных к справедливости и к добродетели; вероятно, я имею дополнительные основания интересоваться теми людьми, которые находятся под властью того же правительства, что и я сам, так как я лучше могу понять их стремления и более способен содействовать им. Но, конечно, у меня нет оснований причинять страдания другим народам, поскольку они сами не совершают определенных актов несправедливости. Цель здоровой политики и нравственности заключается в сближении людей, а не в разделении их, в сочетании их интересов, а не в противопоставлении их.

Общение между отдельными людьми никогда не может считаться слишком интенсивным или подлежащим ограничению; но человеческие общества не нуждаются в том, чтобы вступать во взаимные объяснения и согласования, кроме тех случаев, когда ошибки и насилия делают такие объяснения необходимыми. Это соображение позволяет сразу отбросить основные цели той таинственной и нечестной политики, которая до сих пор поглощает внимание правительств. Перед лицом этой истины должны исчезнуть офицеры армии и флота, послы и уполномоченные, целый ряд искусственных выдумок, созданных для того, чтобы держать в страхе другие народы, чтобы проникать в их тайны, противодействовать их махинациям, создавать союзы и контрсоюзы.

Расширению органов власти будет положен предел, а вместе с тем будет устранена Возможность угнетения подданных и нарушения их воли.

Одновременно полностью устраняется другое постыдное заблуждение политической науки, относящееся к вопросу о количестве территории из расчета на душу населения, о чем поочередно спорили философы и моралисты. Они рассуждали о том, кто более способен обеспечить население площадью, монархия или демократическое правительство. При будущем усовершенствовании человечество, как надо ожидать, будет иметь одинаковые по форме правительства в разных странах, потому что люди обладают одинаковыми способностями и имеют одни и те же потребности; отдельные правительства будут распространять свою власть на небольшую территорию, потому что люди хорошо знают интересы своих соседей и могут лучше к ним приспособиться. Нельзя представить себе никаких доводов, в пользу того, чтобы предпочесть обширную территорию более ограниченной, за исключением соображения внешней безопасности.

Каковы бы ни были отрицательные стороны отвлеченной идеи власти, все они крайне обостряются при территориальном расширении ее юрисдикции и, напротив, смягчаются при обратном явлении. Честолюбие, которое в первом случае становится страшнее чумы, не имеет возможности проявить себя во втором случае. Народные смятения подобны волнам моря, которые при широком пространстве могут вызывать самые страшные последствия, но оказываются кроткими и безвредными, когда они ограничены поверхностью маленького озера. Умеренность и справедливость являются очевидными свойствами ограниченного круга.