О состояниях сознания. Опыт историософии русской жизни

Случь – гидроним типично славянской формы, оканчивающейся на мягкий знак (Птичь, Сведь, Лань, Вить, Уборть, Солонь, Сошень, Смердь, Науть, Морочь – и на юго-восток, вплоть до пресловутой славянской реки Рось…).

А окружают Случь сплошь гидронимы финно-угорского извода, оканчивающиеся, как правило, на – ва (в финно-угорских языка «ва» значит «вода»): Чаква, Льва, Канава, Моства, Волхва, Саева, Весьва – и на северо-восток, вплоть до великой восточно-финской Москва-реки… Всё это в полном соответствии с отчетом Тацита (I в.): в «зоне взаимного страха» и дальше за ней на северо-восток живут «феннии», народ настолько убогий, что спит на голой земле и делает наконечники стрел из кости – это в железном-то веке римских легионов! Почти в таком же виде «феннии» дожили не только до времен Иордана (VI в.), но жили в своем «костяном веке» еще и во время завоевания их безграничных лесных земель бредущими на север и восток кривичами, радимичами, дреговичами, вятичами, словенами (VII–X вв.).

А поляне спустились вниз, на юг, и заселили «киевские горы», не подозревая еще, что вошли в сферу геополитических интересов хазарских кочевых племен.

Словене же с берегов Северной и Южной Случи, из бассейна Припяти и Горыни мигрировали в двух противоположных направлениях: на северо-восток и на юго-запад. На северо-востоке они стали известны как ильменьские словене, на юго-западе – как «склавины», – будучи, с нашей точки зрения, тем самым искомым славянским «племенем альфа» и носителем будущего этнонима для всех родственных по языку племен.

[21] «Создание» общеплеменного имени славян

В распространении этнонима племени, называвшего себя «словене» (т. е. происходящие с берегов реки «сл-»), на все племена, говорившие в ту пору на общеславянском праязыке, решающую роль сыграли, по всей видимости, византийцы. Точнее, византийские историки. В этом аспекте мы разделяем гипотезу американского исследователя Флорина Курты, предложенную им в книге «Создание славян» (The Making of the Slavs. Cambridge, 2001).

Византийцы, конечно, не «создали» и тем более не «изобрели» славян, но СОЗДАЛИ В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ ИХ ОБЩЕПЛЕМЕННОЙ ЭТНОНИМ.

Они сделали это, расширив этноним «склавины» с этнонима одного племени, пришедшего к византийскому лимесу с берегов Северной и Южной Случи, Горыни и Припяти, на все племена-носители родственного «склавинам» языка.

«Склавины», потому что в греческом невозможно в силу условий произношения сочетание «сл», надо в это сочетание обязательно вставлять что-нибудь промежуточное, в данном случае вставили «к», – получилось «склавины».

Благодаря письменному творчеству византийских историков этноним «склавины» зажил своей обычной жизнью, т. е. был перенесен с одного, наиболее динамичного племени, причинявшего в VI веке Византийской империи массу неудобств, на весь союз родственных племен, говоривших на подобных наречиях.

Позднее, следуя жестким нормам славянского (затем русского) языка, появился уже и отдельный представитель этого союза племен – «словенин»/«славянин», по абсолютной аналогии с «рим-лянин» (от римляне), «галич-анин» (от галичане), «каторж-анин» (от каторжане – откуда? – с каторги)… Сл-авянин – откуда? – с реки Сл…

Не исключено, конечно, что, по логике образования этнонимов, первоначально эти люди могли называться «случане» (сидящие по реке Случь) или «слуяне» (сидящие по реке Слуя); у нас нет доказательств того как из «случне» или из «слуне» могли стать «словне» и могли ли вообще, и все же, кажется, именно в этом направлении – в поисках гипотетической реки «сл-» – надо двигаться, чтобы понять происхождение этнонима «славяне».

[22] Почему славян называли не только «венетами», но и «нориками»?

Если праславяне действительно возникли в результате раскола готами в I в. н. э. единого прабалтского этнолингвистического массива на северо-восточное прабалтское поле и юго-западное прабалтское поле, затем из последнего, недалеко от мест обитания венетов (т. е. кельто-ИЛЛИРИЙЦЕВ), выделились как носители нового, праславянского праязыка, а позднее заняли территорию венетов и ассимилировали их, – то тогда становится понятным, почему уже авторы средневековых русских летописей были уверены в том, что после всемирного потопа славяне располагались рядом с Иллирией.

ПВЛ: «Иафету же достались северные страны и западные: …Сарматия, жители Тавриды, Скифия, Фракия, Македония…, ИЛЛИРИЯ, СЛАВЯНЕ…, [земли]… на север: Дунай, Днепр…, Десна, Припять, Двина, Волхов, Волга, которая течет на восток…».

Более того, эти тацитовы «венеды» в «зоне пограничного страха и археологической пустоты», т. е. в Полесье и на Волыни, – были явно родственны «норикам», обитателям сначала царства, а потом римской провинции Норик на Дунае.