О социализме и русской революции

В еще большей мере это имело место в нерусских провинциях царской империи, особенно в Польше. Здесь национализм как сильное оппозиционное движение дворянства благостно почил уже со времени последнего восстания в 1863 г. Мощно пошедший в гору с 60-х годов в Конгрессовой Польше^* капиталистический способ производства не только сломил дворянство с его сепаратистскими устремлениями, но и поставил во главе общества современную буржуазию, которая в интересах капиталистической погони за прибылью стала надежнейшей и усерднейшей опорой русского царизма. Тем не менее национальные традиции, хотя и полностью лишенные всякой активной живой силы и притом в совершенно расплывчатой форме, еще появлялись как привидения в сферах мелкой буржуазии и городской интеллигенции. Недавний революционный период в царской империи стал пробой огнем и для этих пережитков национальной оппозиции. Выяснилось, что в этих пережитках не осталось и следа живого политического порыва. Совершенно очевидно, что если какой-нибудь момент и был пригоден или словно специально создан для выхода на поверхность национального движения, то это должен был быть именно период внутреннего либерального брожения в собственно России. Вот теперь следовало тоже сказать свое слово, участвовать в протесте, использовать всеобщее возбуждение для выражения национальных стремлений. Ничего этого не произошло. В период открытых либеральных протестов, банкетов и резолюций именно Польша была единственной провинцией царской империи, где буржуазия, дворянство и интеллигенция равным образом вели себя пассивно, где не раздалось ни единого громкого голоса из какого-либо буржуазного или мелкобуржуазного слоя, выражавшего хотя бы либеральное стремление.

И только вместе с всеобщим восстанием польского рабочего класса, чисто пролетарским восстанием солидарности с петербургским пролетариатом, Конгрессовая Польша тоже влилась в общий революционный поток царской империи. И это восстание было так же свободно от национального сепаратизма, как и восстание еврейского, латышского, армянского пролетариата в последние недели. Это было единое современное классовое движение чисто политического характера, которое соединило все группы рабочих в царской империи в одно боевое войско против деспотизма и обеспечило руководство обществом рабочему классу как единственному политически активному фактору.

В зареве революции *

Первомайский праздник в этом году впервые отмечается в революционной ситуации — в то самое время, когда важный отряд интернационального пролетариата ведет мощные прямые массовые бои за свои политические права. Данное обстоятельство должно и будет придавать особый характер Первомайскому празднику этого года. Не только в том смысле, что повсюду в докладах и резолюциях майских собраний борющийся пролетариат царской империи будет помянут несколькими словами симпатии. Нынешняя русская революция, если рассматривать ее не только с поверхностными чувствами симпатии, но и с серьезными размышлениями, это собственное дело интернационального пролетариата, и она совершенно особым образом связана с подлинной сутью международного Первомая; она — важный этап на пути к осуществлению обеих основных его идей: восьмичасового рабочего дня и социализма.

Восьмичасовой рабочий день с самого начала стал главным лозунгом нынешнего революционного восстания в Российской империи. Сформулированные в знаменитой петиции петербургских рабочих царю требования наряду с основными политическими правами и свободами включают в первую очередь немедленное введение восьмичасового рабочего дня. В грандиозной всеобщей забастовке, разразившейся вслед за петербургской кровавой баней во всей царской империи, а особенно в Русской Польше, восьмичасовой рабочий день являлся важнейшим социальным требованием. И в последующей, второй стадии стачечного движения, когда всеобщее восстание как политическая манифестация временно закончилось, чтобы уступить место длинному ряду частичных экономических забастовок, требование восьмичасового рабочего дня и здесь служило той красной нитью, которая проходила через борьбу в различных отраслях за повышение заработной платы, и представляло собой основной тон, объединяющий элемент, революционную ноту этих частных боев. Уже предыдущий первый период русской революции тем самым превратился в мощную демонстрацию под интернациональным первомайским лозунгом. Он, как никакой другой пример до сих пор, показал, сколь глубоко идея восьмичасового рабочего дня укоренилась во всех странах в качестве жизненного социального вопроса для мирового пролетариата.