О специфике развития русской литературы XI – первой трети XVIII века: Стадии и формации

Она совершенно не соответствует византийскому житийному канону и не была включена в Великие Четьи Минеи, к работе над которыми привлек Ермолая-Еразма митрополит Макарий. Однако после общерусской канонизации в XVI в. князя Петра (в монашестве Давида) и княгини Февронии (при постриге Ефросинии) Муромских «Повесть» стала очень популярной.

Обычно «Повесть о житии Петра и Февронии Муромских» называют повествованием о любви, однако это слово ни разу не сказано еегероями по отношению друг к другу. В чем же выражается эта таинственная любовь?

Во вступлении к повести содержится характерное для древнерусских творений обращение к Богу-Отцу, а вот похвала Святой Троице обретает особое значение, поскольку Бог «создал человека по Своему Образу и по подобию Своему трехсолнечного Божества тричастное даровал ему: ум, слово и дух живой. И пребывает в людях ум, как Отец слова; слово же исходит от него, как Сын посылаемый; на нем же почивает Святой Дух, поскольку у каждого человека слово без духа из уст исходить не может, но дух со словом исходит; ум же начальствует».

Как в Троице первенствует Бог Отец, пославший Святой Дух на сошедшего по Его воле в мир дольний Сына, так в человеке главенствует ум – духовная сущность, управляющая словом и духом. Поскольку душа пребывает в сердце, то и ум пребывает в нем.

Бог, «любя же в человеческом роде всех праведников, грешников же милуя, захотел всех спасти и в разум истинный привести». Что следует понимать под «истинным разумом»?

Истина, как известно, одна. Это – Бог. Тогда под истинным разумом следует понимать божественный разум, т. е. разум, управляемый Богом, а не волею человека. Будучи самовластным, человек и сам может управлять своим разумом – помыслами. Но это уже будет не истинный разум, а склонный к ошибкам, ставший таким после грехопадения – отпадения от Бога. Придти в истинный разум человек может только через смирение. А для этого нужно отсечь собственную волю…

Князь Петр был младшим братом правившего в Муроме князя Павла. Повинуясь братской любви, он рискует жизнью ради Павла и решается на сражение со змеем-искусителем снохи. Поскольку юный князь благочестив и молитвенник, Господь, через отрока-ангела, помогает ему раздобыть меч, которым можно победить змия. Существенно, что меч князь Петр обретает в алтаре церкви Воздвижения честного и животворящего[247] креста. Ибо только крестом и можно побороть дьявола. Крест – символ спасения. Животворящий крест – жизнь дающий и в этом веке, и в будущем. Погибая, змей совершил последнюю свою козню: «окропил блаженного князя Петра кровью своею». На теле князя появились язвы (уязвленное тело!), и «нашла на него болезнь тяжкая». Видимая болезнь суть проявления внутренней: одолев змея, Петр впадает в грех гордыни. Духовная немощь выступает струпьями и язвами по всему телу.

Гордыню можно побороть смирением, но его пока князю недостает. Желая исцелиться от болезни – струпьев, он ищет врачей в своем владении и не находит. Может быть, для лечения тела и нашел бы, но для исцеления души (и, как следствие, тела!) необходим был особый врачеватель, из другой земли. В этом и проявляется Божий Промысл. Разве при иных обстоятельствах могла бы произойти встреча муромского князя и рязанской девушки-простолюдинки?

В селе Ласково княжеский отрок находит мудрую (то есть наделенную Божьей Благодатью) дочь древолаза-бортника Февронию, которая может излечить Петра, но при соблюдении ряда условий.

В этой готовности девушки взяться за исцеление больного князя и кроется подвиг служения ближнему своему. Уже изначально она готова пожертвовать собой ради больного человека и даже связать с ним свою жизнь! А ведь она даже не знает, как он выглядит! Покрытого гнойными струпьями человека красавцем не назовешь! Не во внешней красоте, видимо, тут дело. Духовными очима она прозревает их будущность.

Феврония умна, то есть духовна; князь – разумен, то есть рассудком пытается постичь непостижимые вещи. Вот и пытается Феврония через череду испытаний выработать у Петра смирение и привести его в истинный разум. Она не только может вылечить Богом ей суженого, но и хочет это сделать.

Первое условие – «если будет мягок сердцем и смирен», то обретет исцеление. Не проявил князь сразу смирения, задумал ее обмануть. Зная об этом, Феврония выдвигает новое условие: «Если не смогу быть ему супругой, то не нужно мне и врачевать его!» Здесь кроется очередная – мудрая – загадка Февронии: не стать супругой князю она хочет, а спрашивает себя: сможет ли она сама быть супругой князю?