О Сталине без истерик

Вообще, то, что Сталин не убил отца, – парадоксально. Да, не убили, не посадили, но и жить ему не давали. Официально не признанный, отец ужасно страдал. К примеру, его гастрольные афиши вывешивали только на том здании, в котором должен был состояться концерт. Но все равно залы были всегда полны, билеты расхватывали моментально. Ни в газетах, ни по радио, ни на появившемся тогда телевидении об отце не писали и не говорили. А если что-то и появлялось, то только ругательные статьи о «буржуазно-упадническом искусстве» бывшего эмигранта, дескать, зачем он вернулся и так далее. Но все же отца не посадили, не расстреляли и семью в лагеря не сослали. Почему же? Это вопрос исторический. Ответить на него мне, человеку, не анализирующему историю во всем ее объеме, невозможно. У Сталина были свои прихоти. Ведь он слушал Вертинского по ночам, собрал все его пластинки.

Отец написал письмо министру культуры, но оно осталось без ответа. Правда, после того как он сыграл роль кардинала в фильме «Заговор обреченных», нападок в прессе стало меньше. За эту роль в 1951 году он даже получил Сталинскую премию, которая и стала чем-то вроде охранной грамоты.

Сталин не давал премий за отрицательные роли, но, видимо, к Вертинскому у него было какое-то особое отношение. Рассказывают, что, когда фамилию Вертинского внесли в расстрельные списки, Сталин собственноручно вычеркнул ее красным карандашом и дал указание Берии «не трогать артиста Вертинского».

В том, что отца хотели убрать, не было никаких сомнений. На него шли доносы. Достаточно было ему приехать, скажем, в Хабаровск и зайти в гости к какому-нибудь другу молодости, его тут же обвиняли в связи с сионистскими кружками, в масонстве, в антисоветском заговоре. В общем, если бы хотели, наверное, дали бы ход такого рода доносам. Но, как видно, судьба к отцу была милостива.

Из интервью с Анастасией Вертинской, 1984

Это интервью состоялось на сцене Киржачского дворца культуры Владимирской области, где я в 1980-е годы регулярно организовывал встречи с известными актерами, писателями, политиками. У меня сохранилась одна из записок, поступивших на сцену в тот вечер.

«Интересно, был ли Вертинский искренен, когда писал эти строчки: