О Сталине с любовью

— Незнакомые? — прищурился он. — А я вот думал, что перед чужими выступать легче. Их ведь не так страшно разочаровать, как своих? Или я ошибаюсь?

— Зрителей никогда нельзя разочаровывать! — убежденно (и нисколько не кривя душой) ответила я. — Ни своих, ни чужих. Это детские впечатления…

Я смутилась. Думала одно, а сказала другое. Почти то же самое, но смысл совершенно изменился. Детские впечатления, первая роль… Помню, как аплодировала мне мама. Жаль, что в то время не было небольших переносных фотоаппаратов, только ящики на трех ногах в ателье, и нас никто не фотографировал. Впрочем, может, оно и к лучшему. Не всегда приятно смотреть на себя в прошлом, ведь сравнения не в пользу меня, нынешней. Но первая роль — это Первая Роль.

— А в кино? — задал Он следующий вопрос. — Как было в кино? Так же, как на сцене, или по-другому?

Его интересует все. Такой уж это человек. Хочет знать все, во все вникает.

— В кино не так страшно, — честно призналась я. — Можно переиграть то, что получилось неудачно. Зритель видит только итоговый результат, смонтированный фильм…

Про то, насколько трудно привыкать к камере («мертвый глаз», называет ее Г.В.), я говорить не стала. И про то, на какие жертвы порой приходится идти ради экономии пленки или ради экономии времени, тоже не сказала. Не стала вспоминать и сбесившегося на съемках «Веселых ребят» быка… Театр, он камерный, уютный. Там все по-домашнему. А кино — это буйство фантазии, темп, масштаб, смешение всего со всем. Но говорить обо всем этом не хотелось. Чего доброго, Он подумает, что я хвастаюсь. Что такое мои актерские дела в сравнении с той ношей, которая лежит на плечах Вождя? Стоит только попытаться представить себе это величие, проникнуться им хоть частично, и все суетное отходит на второй план…

Самая большая загадка, которая так и осталась для меня загадкой, — это необыкновенное сочетание в Сталине неимоверного величия с душевной человеческой искренностью, простотой. Больше никогда не встречались мне люди, которые были и просты, и величественны одновременно. Семейные предания говорят о том, что оба этих свойства были присущи Льву Толстому, но я о том судить не могу. Я могу судить только о том, что видела своими глазами.

Июнь 1936-го

Смерть Алексея Максимовича Горького стала для нас с Г.В. большим ударом. Как и для многих советских людей. Не будучи знакома с ним лично, я читала его книги и слышала много хорошего о нем от Г.В. Алексей Максимович не раз помогал Г.В., причем мог помочь, не дожидаясь просьбы или намека. Видел, что нужно помочь, и помогал. Алексей Максимович обладал не только огромным талантом писателя, но и большой душевной щедростью.

Сталина тоже сильно огорчила смерть великого писателя.

— Жаль, очень жаль Горького, — сказал Он мне. — Настоящий был человек.

Да, действительно — настоящий.

Очень люблю горьковскую «Вассу». Надеюсь когда-нибудь сыграть Вассу[37]. Совершенно непохожий на меня, не близкий мне человек, но какой образ! Какая глубина!

* * *

Сталин спросил, насколько сильно изменило мою жизнь кино. Изменило? Я задумалась, а потом ответила:

— Не изменило, а просто перевернуло! Только не могу понять — с ног на голову или с головы на ноги!

Наверное, все же с головы на ноги, ведь именно с прихода в кино началась моя настоящая жизнь. Знакомство с Г.В., роли, известность, чувство того, что я делаю большое и нужное дело… Личное знакомство со Сталиным… Вряд ли я познакомилась бы с Вождем, будучи актрисой музыкального театра, пусть даже и столичного.

— Кино вывело меня на большую дорогу! — добавила я и прыснула, сообразив, что сказала двусмысленность — большая дорога, там разбойники с большой дороги.

Мы посмеялись, я еще что-то сказала, не помню уже и что, а потом ударилась в подробности. Давно накопилось, да не было случая поделиться. Я сказала, что известность иногда тяготит меня. Хочется волшебную шапку-невидимку, да где ж такую взять. Приятно, когда тебя узнают, но если буквально шагу нельзя ступить без того, чтобы не слышать за спиной: «Смотрите, Любовь Орлова! Какое на ней платье!..», то это начинает тяготить. Спасают парики, шляпки. В брюнетке трудно узнать Любовь Орлову, а правильно подобранная шляпка сильно меняет если не внешность, то впечатление о ней. Иногда завидую Г.В. Вся страна знает режиссера Александрова, но мало кто его узнает на людях. Г.В. любит рассказывать, как вскоре после выхода «Веселых ребят» на улице возле него остановилась женщина и воскликнула с радостью и восторгом:

— Глазам своим не верю! Неужели это вы!

— Да, это я, — скромно ответил Г.В., связав свою «узнаваемость» с фотографией (групповой!), появившейся недавно в одной из газет.

— Спасибо вам, дорогой вы наш! — Незнакомка схватила руку Г.В. и начала энергично (Г.В. говорит «ожесточенно») трясти ее. — Спасибо вам за все!

Дело было на улице Горького, днем. Вокруг них сразу же собралась небольшая толпа любопытных граждан.

— Товарищи! — обратилась к собравшимся незнакомка. — Давайте все вместе поблагодарим этого человека за его талант, за его труд!