О сущности правосознания

Это значит, что демократия ценна и допустима лишь постольку, поскольку она создает аристократическое осуществление государственной цели, т. е. служит общему делу власти, права и духа. Демократия не есть ни высшая цель, ни самостоятельная цель; она есть лишь способ выделения немногих лучших к власти, и притом один из способов. В качестве способа аристократизации власти она и подлежит решающей оценке; в этом ее испытание и отсюда ее приговор. И если этот приговор отрицательный, то государство или обратится к другим способам, или погибнет.

Демократический строй сам по себе есть лишь форма: и потому его ценность зависит от того, какое содержание вольется в эту форму.

Так называемая «народная воля» имеет ценность лишь постольку, поскольку она верна политическому содержанию; вне этого она оказывается лишь дурным вожделением толпы, и качество этого дурного вожделения нисколько не становится выше оттого, что им увлечены многие или даже большинство. Не всякая «потребность народа» священна, ибо и человеку и многим людям бывают свойственны потребности, не заслуживающие удовлетворения. И вот, политически дееспособный народ должен уметь не только осознать свои потребности, но и понять их природу, их достоинство и затем произвести среди них отбор. И те потребности, которые духовно верны, должны быть постигнуты как общие и солидарные и вслед за тем введены в рамки публичного правосознания, для того чтобы можно было организовать их аристократическое осуществление. Только в этом значении «народная воля» есть нечто драгоценное, ибо народ перестает быть темною массою, толпою или механическою суммою классов и профессий: он является политически организованным, духовным единством, он выступает как единый национальный дух, верно и автономно осуществляющий свое назначение.

Так разрешается вопрос о государственной «форме». Она должна определяться во взаимодействии двух основ: единой, объективной государственной цели и наличного в стране уровня правосознания. Она должна всегда обеспечивать аристократическую природу власти и в то же время сообразовать размеры самоуправления народа со зрелостью и прочностью его государственной воли. Нет и не может быть единой политической формы, «наилучшей» для всех времен и народов: пора угаснуть этому мечтательному и беспочвенному предрассудку, пора политическим вождям и партиям приобщиться мудрости, сочетающей духовное ведение «единого» с эмпирическим видением «множественного и различного…». Единой наилучшей формы нет: но есть основные, непреходящие аксиомы власти и аксиомы правосознания, на соблюдении которых должна покоиться всякая правовая организация. Эти аксиомы определяются всецело природою человеческого духа и права.

Глава четырнадцатая АКСИОМЫ ВЛАСТИ