О тех, кто предал Францию

Вейган, по словам Даладье, был глубоко убежден, что если даже Германия напряжет все свои силы и использует все свои потенциальные возможности для ускорения вооружений, ей понадобится по меньшей мере десять лет, чтобы создать армию, способную выдержать сравнение с армией кайзера. Вейган был высокого мнения о подготовке и руководстве рейхсвера. Однако он считал, что недостаток квалифицированных офицеров и обученных военных резервов еще очень долгое время не даст немцам возможности достигнуть боевой мощи войск Вильгельма, а тем более превзойти ее. Кроме того, Вейган полагал, что опасность не может принять угрожающих размеров еще и потому, что на франко-германской границе уже идет строительство мощной линии укреплений. Эти оборонительные сооружения, по плану, предполагается закончить к 1934 году, и тогда границы Франции действительно станут неприступными. Впоследствии эти укрепления стали известны под названием «линии Мажино».

Оценивая силы союзников, с которыми Франция была связана системой договоров, генерал Вейган сказал, что польская армия, с ее устарелым техническим снаряжением и некомпетентным командованием, может служить лишь помехой военным действиям. Бельгийскую армию, обязанную, в силу Локарнского договора, в случае агрессии притти на помощь Франции, Вейган также ставил невысоко из-за распрей между валлонцами и фламандцами. Он очень хвалил чешскую армию. На английскую армию, по его словам, нельзя было особенно рассчитывать, но британскому флоту предстояло сыграть решающую роль.

Что же касается политических последствий прихода национал-социалистов к власти, то здесь, по мнению Вейгана, имелись свои преимущества. Франция, полагал он, несомненно должна приветствовать движение, направленное против германских коммунистов, которые стали угрожающей силой. Распространение коммунизма в Германии уже вызвало соответствующий рост его во Франции, где, согласно сведениям военной разведки, влияние коммунистов медленно, но неуклонно усиливается. Подавление коммунизма в Германии будет способствовать ослаблению коммунистического движения и во Франции. Кроме того, крестовый поход национал-социалистов против коммунизма, несомненно, скажется на русско-германских отношениях, а это может быть Франции только на пользу.

Короче говоря, Вейган был того мнения, что на континенте нет никакой угрозы господству Франции. Французская политика может строиться, исходя из предположения, что мир в Европе не будет нарушен по крайней мере в течение ближайшего десятилетия.

Так как Франция как раз вступила в период «тощих лет», — потери людьми в прошлую войну и, как следствие этого, сильное падение рождаемости, начинали сказываться на уменьшении размера ежегодных призывов в армию,—Вейган считал целесообразным удлинить срок военной службы до полутора лет. Он также указал Даладье на некоторую слабость воздушных военных сил и предложил план их увеличения. Однако, учитывая неустойчивое положение бюджета и трудности, стоящие перед правительством, Вейган согласился с военным министром, что удлинение срока службы до полутора лет пока можно отложить. Мнение Вейгана имело в глазах Даладье большой вес. Энергичный маленький генерал с крепко сжатыми тонкими губами был символической фигурой. Вместе с покойным маршалом Фошем и престарелым маршалом Петэном он для многих французских деятелей был воплощением военной победы над Германией в прошлую войну. Разговор с Вейганом, по всей вероятности, доставил Даладье минуты радостного волнения и гордости. Он, Даладье, сын пекаря, сражавшийся в мировую войну в чине капитана, обсуждает теперь на равной ноге с прославленным воином, знаменитым генералом, изъяны в военной системе Франции! По словам Вейгана, они и раньше ладили с Даладье. И в дальнейшем у него никогда не было оснований для недовольства. В лице Даладье французские генералы нашли весьма подходящего, уступчивого военного министра. Именно генеральный штаб усердно распространял легенду о больших способностях Даладье как организатора и руководителя. Карьера Вейгана была не совсем обычной. Начало войны 1914 года застало его в чине лейтенант-полковника в одном из полков легкой кавалерии. По рекомендации генерала Жоффра, он был назначен начальником штаба армии генерала Фоша, тогда еще только формировавшейся. Вейган стоял рядом с Фошем в знаменитом железнодорожном вагоне в Компьенском лесу в 1918 году, когда главнокомандующий французской армией, принимая германских делегатов, приехавших просить перемирия, язвительно спросил их: «Что же собственно вам угодно, господа?» В 1920 году, когда польская армия Пилсудского едва не была уничтожена Красной Армией, Фош послал Вейгана в Польшу; через несколько лет его отправили в Сирию, где он с невероятной жестокостью подавил разраставшееся восстание. Передавали, что Фош перед смертью сказал: «Если Франция будет в опасности, позовите Вейгана».