О тех, кто предал Францию

Прошла неделя после вторжения немцев во Францию. Всю эту неделю беженцы, а вместе с ними и вражеские агенты имели полную возможность проникать внутрь страны. Никто не знал, как быть с беженцами; никакого плана не существовало. На местах многие чиновники, привыкшие выжидать указаний из центра, только разводили руками, а население склонно было само чинить суд и расправу, что только усиливало общий беспорядок. Каждая деревня и каждый город хотели знать: должны ли они задерживать беженцев, или же направлять их дальше; если направлять, то в каком порядке; если задерживать, то как их кормить; должно ли городское и сельское население оставаться на своих местах, или же вливаться в поток беженцев и увеличивать затруднения для местных властей других городов и деревень? Все эти вопросы составляли вместе проблему государственной важности, которую должно было, конечно, решать правительство или главное командование. Кое-где местные власти, выяснив, что в результате бомбардировки и диверсионных актов нормальная связь с Парижем прервана, садились в машины и ехали в Париж, чтобы узнать, что им делать. Многим из них не удалось вернуться обратно, так как дороги были запружены, и население оказалось брошенным на произвол судьбы. Некоторые, впрочем, с самого начала не собирались возвращаться, так как знали, что немцы приближаются.

Легко, конечно, рассуждать задним числом, но все же правительство должно было предвидеть то, что произошло во Франции. Во-первых, поток беженцев из Голландии, Бельгии и Люксембурга, хлынувший во Францию после вторжения немцев, нужно было задержать у французских границ. Во-вторых, ни один француз не должен был сниматься с места без особого разрешения. В-третьих, нужно было немедленно разъяснить населению, что, покидая деревни, оно помогает врагу, так как германские агенты могут заниматься диверсионными актами без всяких помех. Помимо выслеживания парашютистов, население должно было воздвигать на дорогах баррикады я иметь в запасе битое стекло, чтобы забросать им дороги, если появятся германские мотоциклисты или автомобили.

Все это потребовало бы от граждан большого мужества. Но я убежден, что если бы местные власти смогли подбодрить население и вовлечь его в оборонную работу, оно охотно откликнулось бы на всякий призыв. Где бы я ни побывал за линией фронта, настроение жителей было везде превосходным. Они могли бы защищать свои дома и деревни, если бы не пустились в рискованный путь на юг. Терпя всяческие лишения и нередко отрываясь по дороге от своих, люди утратили всякую выдержку и стали легко поддаваться панике. Могут сказать, что безоружное население мало что может сделать против хорошо вооруженных моторизованных войск. Это верно. Но всякий поступил бы разумно, оставаясь дома. Для мирных жителей это было бы безопаснее, чем находиться на дорогах, где их могли обстреливать и бомбить с воздуха и где их настигали моторизованные части, которые стремительно продвигались вперед и поэтому были беспощадны ко всем, кто попадался им на пути. Наоборот, останавливаться в каждой деревне и выискивать себе жертвы — на это германские войска просто не имели бы времени.