О текущем моменте №№ 4 — 6 (88 — 90), 2009 г. Сад растет сам?

Эти соображения относятся не к какому-то гипотетическому будущему; излагая их, я пытался дать общую картину событий, развивающихся с огромной быстротой в России и во всем мире, и наметить возможные перспективы, — как всё это мне представляется. Такова общая характеристика создавшегося положения, и я хотел бы, чтоб читатель руководствовался ею, знакомясь с моими очерками о России. Так я толкую письмена на восточной стене Европы» (Пер. — И.Виккер, В.Пастоев. Собрание сочинений в 15-ти томах. Том 15. М., “Правда”, 1964, библиотека журнала “Огонёк”; приводится по публикации в интернете: http://www.bookluck.ru/booktritu.html).

Но идея конвергенции марксистского социализма и либерально-буржуазного капитализма, выраженная Г.Уэллсом ещё в 1920 г., не была востребована публичными политиками Запада, поскольку большинство политиков того времени не понимало, что марксизм — не общественно-стихийное явление, не ошибка истории в стране «этих неправильных русских», а глобально-политический проект «мировой закулисы». К числу таких не понимающих, принадлежал и сам Г.Уэллс, хотя он видел, что марксизм — это одно,[459] а коммунизм как «огромная творческая сила»[460] — это нечто другое. Но почему, для чего и как они в исторической конкретике той эпохи смешались? — этот вопрос перед Г.Уэллсом не вставал, а большинство было убеждено, что марксизм и коммунизм — это одно и то же явление, но под разными названиями вне зависимости от своего отношения к идеалам коммунизма и марксизму как «научной теории» перехода к нему всего человечества.

Интерес политиков Запада к конвергенции двух систем стал проявляться несколькими десятилетиями позднее, уже по завершении второй мировой войны ХХ века. Его стимулировали два фактора:

Первый — видимый: память о кошмаре гражданской войны в России и становление в ней диктатуры партийной бюрократии под видом «диктатуры пролетариата», а по завершении второй мировой войны — самостоятельный либо инспирированный СССР выбор социалистического пути развития многими государствами,[461] подъём национально-освободительного движения в колониях развитых стран — стали весьма прозрачным намёком правящим “элитам” развитых капиталистических государств на то, что потребности экономического и духовного характера человека из простонародья должны удовлетворяться, поскольку в противном случае мировое коммунистическое движение осуществит марксистские революции и в их странах, после чего тамошним “элитам” «мало не покажется»;

Второй — вовсе не очевидный при локальном масштабе рассмотрения, но объективно наличествующий при глобальном масштабе рассмотрения общественно-экономической проблематики и действовавший из «закулисья»: марксистский проект в СССР, хотя и доказал принципиальную возможность построения общественно-экономической формации на нравственно-этических принципах, отличных от принципов буржуазного либерализма, оказался менее эффективным, нежели предполагалось. Поэтому к общему кризису капитализма, который надо было преодолевать точно так же, как и в начале ХХ века, добавился общий кризис марксистского псевдосоциализма.

Общий кризис марксистского псевдосоциализма выражался наиболее зримо в том, что централизованная директивно-адресно управляемая хозяйственная система СССР, по мере бюрократизации сферы управления становилась всё менее эффективной в использовании природных и общественных ресурсов. В силу этого она нуждалась в совершенствовании: прежде всего — путём интеграции в макроэкономическую систему социализма рыночного механизма как средства вовлечения в хозяйственную деятельность инициативы, идущей «снизу» и подчинённых ей ресурсов, не учитываемых в системе централизованного планирования. Централизованное директивно-адресное управление («командно-административная система», если пользоваться лексиконом времён перестройки) обеспечивала только структурный способ управления, а максимум качества управления достигается только при сочетании в суперсистеме структурного и безструктурного способов управления.

И соответственно вопреки мнениям, о том, что «плановая экономика неэффективна» и потому Госплан не имеет права на существование, ставшим господствующим убеждением в кругах профессиональных экономистов и политиков и, тем более, — в среде обывателей, один из авторов японского «экономического чуда» С.Окито незадолго до своей смерти высказал в интервью профессору А.Динкевичу такое мнение: