О текущем моменте №№ 4 — 6 (88 — 90), 2009 г. Сад растет сам?

В такого рода оценках выражается либо лицемерие, либо искреннее нежелание признать тот факт, что объективно существует определённая граница, разделяющая в одном и том же обществе человекообразных скотов и более или менее нормальных в некотором смысле людей. В основе такого нежелания лежит опасение, что в случае неадекватности разграничения скотов и людей, могут быть сделаны выводы, а на их основе — построена политика, в сопоставлении с возможными результатами которой практика ветхозаветно-талмудического иудаизма и гитлеризма, охоты англосаксов на аборигенов Австралии и геноцид коренного населения во многих регионах Америки покажутся детскими играми в песочнице. И такого рода опасения — оправданы: действительно неадекватная сути человека и Промысла политика в историческом прошлом неоднократно обращала жизнь людей в ад.

Тем не менее игнорирование в духе «политкорректности» явления скотства, объективно наличествующего в современных обществах, ничуть не лучше, поскольку автоматически ведёт к непроизвольной для большинства реализации того будущего, которое изобразил И.А.Ефремов в романе “Час быка” на вымышленной им планете Торманс.

Поэтому встаёт вопрос об адекватном разграничении в жизни общества скотов и остальных более и менее нормальных в некотором смысле людей, а так же — и вопрос о раскрытии неопределённости смысла «более или менее нормальности» людей, не являющихся скотами.

4.4. Разрешение “неразрешимой” проблемы конвергенции

Насколько об этом позволяют судить данные зоологии, опыт животноводов и дрессировщиков, главное, что характеризует организацию психической деятельности животных, состоит в том, что в каждом из видов в биосфере Земли, за исключением человека, генетически запрограммирован однозначный безальтернативный характер организации психической деятельности как процесса получения и обработки информации, поступающей из общего всем «внешнего мира» в психику особи того или иного вида.

Поэтому, чему бы ни научили обезьяну или циркового зверя; до чего бы и как ни додумался самостоятельно медведь в лесу или домашний кот, пёс или попугай (хотя он — птица, а не животное), но все они по организации своей психической деятельности так и останутся неизменными представителями каждый своего биологического вида.

В отличие от животных и птиц в биологическом виде «Человек разумный» такой однозначной врождённой безальтернативной запрограммированности организации психической деятельности — нет.

Это и есть то, что отличает всякого представителя биологического вида «Человек разумный» от представителей всех прочих видов, а вид «Человек разумный» в целом — выделяет как уникальное явление из всей биосферы Земли.

Человек от всех прочих биологических видов в биосфере Земли отличается тем, что информационно-алгоритмическая структура его психики генетически не запрограммирована однозначно, а является продуктом личностного развития, протекающего как под воздействием внешних обстоятельств, так и на основе его собственного разумения.

Если вспомнить общешкольный курс биологии, известный всем, и заглянуть в собственную психику, то можно утверждать, что информационно-алгоритмическое обеспечение поведения представителя биологического вида «Человек разумный» включает в себя: 1) врождённую компоненту — инстинкты и безусловные рефлексы (как внутриклеточного и клеточного уровня, так и уровня видов тканей, органов, систем и организма в целом), а также и их оболочки, развитые в культуре; 2) традиции культуры, стоящие над инстинктами; 3) собственное ограниченное чувствами и памятью разумение; 4) «интуицию вообще» — то, что непроизвольно «всплывает» на уровень сознания из бессознательных уровней психики индивида, приходит к нему из коллективной психики,[503] является порождением наваждений извне и одержимости в инквизиторском понимании этого термина, а в момент появления не находит себе объяснения на основе осознаваемых индивидом причинно-следственных связей; 5) водительство Божье в русле Промысла, осуществляемое на основе всего предыдущего, за исключением наваждений и одержимости как прямых вторжений извне в чужую психику вопреки желанию и осознанной воле её обладателя.

В психике всякого индивида есть возможное или действительное место всему этому. В частности всё, что касается наваждений извне и вопроса о бытии Бога, — в этой работе мы оставим в ранге гипотезы, т. е. предположений, которые должны быть подтверждены практикой. Но поскольку эта тематика присутствует во всех культурах на протяжении нескольких тысячелетий истории, то игнорировать её при рассмотрении вопросов организации личностной психики было бы неправильным.[504]