«О текущем моменте» № 7(79), 2008 г.

[70] Вообще-то вся политика обусловлена нравственностью тех социальных групп, которые её проводят, а так же и тех, которые ей не противятся или же её поддерживают.

[71] Вообще-то, если в экономической политике следовать не финансово-счётному, а организационно-технологическому подходу, то понятно, что деньги, поступившие на счета хоть государственных, хоть частных предприятий неизбежно будут перетекать в платёжеспособность наёмного персонала и предпринимателей на рынке «товаров народного потребления» (оборот речи советской эпохи, подразумевающий, что в обществе есть ещё рынок «инвестиционных продуктов»: средств производства, соответствующих услуг в отношении производственного сектора экономики и т.п.). Соответственно, если рост номинальной платёжеспособности будет опережать рост производства продукции для рынка «товаров народного потребления», исчисляемый в неизменных (базовых) ценах, то рынок отреагирует ростом цен и, соответственно, будет инфляция.

Но если есть стабилизационный фонд, то за его счёт может быть увеличен объём импорта товаров народного потребления из-за рубежа. Дополнительный приток этих товаров сделает невозможным рост цен в ответ на рост платёжеспособности населения на рынке товаров народного потребления. Впоследствии если выяснится, что в обороте находится избыточный объём средств платежа, то лишние можно будет изъять. Однако такая политика осуществима только на основе организационно-технологического подхода к управлению народным хозяйством в социально ориентированном государстве, но не на основе финансово-счётного подхода и либеральной идеи «каждый по способности сам за себя», приверженцем чего является А.Н.Илларионов.

Организационно-технологический подход предполагает не только передачу средств стабфонда или каких бы то ни было иных средств тем или иным предприятиям, но передачу их под осуществление конкретных проектов, т.е. предполагает тематически обусловленное финансирование предприятий государством как заказчиком как в государственном, так и частно-предпринимательском секторах экономики. Если же проектов нет или финансируются заведомо неосуществимые или безплодные проекты-химеры, то понятно, что так лучше деньги не тратить, вне зависимости от того, есть в государстве стабфонд либо же его нет. Однако финансово-счётный подход, которому привержен А.Н.Илларионов, как и все либералы без разделения на «хороших» и «плохих», - «выше» такого рода прозаических деталей.

[72] А более половины населения страны проклинали режим Б.Н.Ельцина (7 %-ный уровень поддержки Б.Н.Ельцина перед началом президентской избирательной кампании 1996 г. - реальность, которую не отменила и победа Б.Н.Ельцина в той президентской гонке вследствие пиара и отсутствия реально альтернативного кандидата и его команды). И желали Б.Н.Ельцину и его сподвижникам такого, чего не всякому врагу пожелали бы. Поэтому более адекватно, характеризовать режим Б.Н.Ельцина не какой-то его специфической приверженностью свободе слова и прочим демократическим принципам, а издавна известной поговоркой «А Васька слушает да ест…». Режиму было плевать на то, как живёт народ и что болтает пресса о самом режиме и его представителях персонально.

Да и реально пресса не была свободной при Б.Н.Ельцине, поскольку и тогда, как и сейчас публикации определённого содержания были невозможны ни в печатных СМИ, ни в электронных (интернет тогда ещё не был развит и доступен, как сейчас).

[73] Это утверждение - выражение явной интеллектуальной неадекватности А.Н.Илларионова. Для него самого в силу принадлежности его к постсоветской “элите” выбор «свобода либо колбаса?» представляется гипотетическим. А для простонародья, ввергнутого в нищету в ходе перестройки и буржуазно-либеральных реформ начала 1990-х именно правящей “элитой”, этот выбор - не гипотетический, а жизненный. С точки зрения простонародья «свободы без колбасы не бывает»: если нет «колбасы», то это не свобода, а экономический геноцид, какого быть не может в условиях истинных свободы и демократии.

Поэтому режим «великого инквизитора», если он обеспечивает приемлемый уровень экономической и прочей безопасности большинства населения, представляется более демократичным, нежели режим «великого комбинатора», непрестанно болтающий о свободе, но подавляющий её вседозволенностью множества «комбинаторов».