О телевидении и журналистике

Ведущий манипулирует всеми этими едва заметными знаками часто скорее неосознанно, чем сознательно. Например, если ведущий — самоучка, слегка приобщенный к культуре, уважение к величию культуры можот вызвать у него восхищение перед ложными величинами, академиками и прочими людьми, удостоенными званий, дающих право на уважение. А вот пример другой стратегии ведущего: он манипулирует ограниченностью времени, пользуется спешкой, таймингом для того чтобы торопить собеседника, прерывать его, не давать ему слова. И здесь у ведущего ость другая возможность, как и все ведущие, он начинает говорить от имени публики: «Я вас прерываю, я но понимаю, что вы хотите сказать». Он вовсе не пытается сказать, что он идиот, он дает понять, что обычный зритель, который по определению является идиотом, не поймет. И что, прорывая ученую речь, он говорит от имени «дураков». На самом же деле, как я смог в этом убедиться, люди, от имени которых ведущий выступает в роли цензора, больше всего сожалеют об этих купюрах.

В результате за передачу, которая длилась два часа, представителю CGT [3]на все про все было предоставлено ровно пять минут, если сложить вместо все его выступления (однако, всем известно, что без CGT не было бы ни забастовки, ни повода для передачи). В то время как, казалось бы (и именно поэтому пример передачи Кавада так показателен), были соблюдены все внешние признаки формального равенства.

Это ставит важную с точки зрения демократии проблему, поскольку очевидно, что собеседники в студии не равны между собой. Перед профессионалами из студии, в силу своей профессии умеющими хорошо говорить, находятся любители (например, участники забастовки), и это создает ситуацию невероятной несправедливости. И чтобы хоть в какой-то степени восстановить справедливость, ведущий не должен ко всем относиться одинаково, он должен помогать тем, кто испытывает наибольшие затруднения, как мы это делали во время нашего исследования для книги «La mis`ere du monde». Если мы хотим, чтобы некто, непрофессионал в произнесении речей, смог говорить (и часто в этом случае он говорит неч то совершенно замечательное, нечто такое, что людям, которым постоянно дается слово, даже не пришло бы в голову), необходимо помочь их речи. Чтобы представить в более благородном виде то, что я только что сказал, я бы определил это как сократическую миссию во всем ее великолепии. Речь идет о том, чтобы оказать услугу тому, чья точка зрения для нас важна, чьи слова и мысли нас интересуют, и помочь ему ими «разродиться». Но телеведущие делают прямо противоположное. Они не только не помогают тем, кому трудно, они их, если можно так выразиться, «заваливают», используя десятки всевозможных способов: не давая им слово в нужный момент, обращаясь к ним, когда они этого не ожидают, проявляя нетерпение и т. д.

Однако, говоря об этом, мы все еще остаемся на событийном, феноменальном уровне. Пришел момент перейти ко второму, решающему, уровню: составу студии. Он является результатом невидимой работы. Например, существует целый этап работы по приглашению в студию. Есть люди, которых никто не подумал пригласить, есть люди, которых пригласили, но они отказались. Конечный состав студии у всех перед глазами, и видимое прячет невидимое: мы не замечаем в видимой конструкции социальных условий конструирования. Поэтому никто не отметит: «Смотри-ка, такого-то нет в студии». Вот один из тысячи примеров таких манипуляций: во время забастовок прошли две передачи «Кружка полуночников» про интеллектуалов и забастовки. Интеллектуалы в общем и целом были разделены на два лагеря. В первой передаче казалось, что интеллектуалы, выступавшие против забастовок, занимали правую политическую позицию. Во второй передаче (призванной исправить промахи первой) состав студии был изменен: были добавлены люди, занимающие более правые позиции, и не были приглашены люди, выступавшие за забастовки. В итоге получилось так, что люди, бывшие в первой передаче правыми, казались левыми. Отнесение к правым или левым относительно по определению. Поэтому в данном случае изменение в составе сгудии изменило смысл сообщения.

Состав студии очень важен, потому что он способствует созданию впечатления демократического равновесия (крайнее проявление которого передача «Лицом к лицу»: «Извините, ваши тридцать секунд истекли…»). Равенство условий выставляется напоказ, а ведущий выступает в роли арбитра. В студии передачи Кавада было две категории людей: с одной стороны были представлены ангажированные, главные действующие лица, участники забастовок; с другой стороны — тоже главные действующие лица, но им была отведена роль наблюдателей. Были люди, приглашенные; для того, чтобы объяснить свои действия («Почему вы это делаете? Почему вы осложняете жизнь обычным пользователям [данного блага]?»), и люди, приглашенные для того, чтобы объяснить действия других, и держать, таким образом, своего рода метадискурс.