О телевидении и журналистике

Сегодня значительную часть преподавательского корпуса, в широком смысле, составляют внештатные преподаватели или преподаватели лицеев и колледжей, работающие дополнительно на факультетах вузов, чтобы избежать жалкого существования. То же самое происходит в средствах массовой информации: все большая часть специфических культурных производителей находятся в немного шатком положении, работающие по временным договорам и т. д. Само собой разумеется, нестабильность содержит определенную форму принуждения и цензуры. Автономия преподавателей, поддержавших Золя в деле Дрейфуса, отчасти связана с тем, что они были штатными преподавателями: на удивление, в этом случае привилегия оказалась условием свободы. Следовательно, разрушение стабильной занятости оборачивается потерей свободы, а в таком положении легче осуществляется цензура и экономическое принуждение. То же самое можно сказан, относительно государства.

Итак, поле журналистики все более и более разнородно и все более зависимо от своего наиболее гетерономного полюса. Например, «Mond»— не стоит делать из него пристанище чистой журналистики, это далеко не так, все относительно — находится под давлением TF1, коммерческого полюса… Быть агентом поля — значит оказывать на него воздействие, причем тем большее, чем больше специфический вес агента в ноле. Согласно физике Эйнштейна, чем больше энергия тела, том больше оно деформирует пространство вокруг себя. Сильный агент может деформировать все пространство, сделать так, что оно будет организовываться вокруг него. Сегодня мы наблюдаем процесс, согласно которому силы коммерческой гетерономии, представляемые наиболее коммерческим телевидением, постепенно навязываются разным полям (полю журналистики, издательскому полю), таким образом, что в них все больше и больше проникает то, что можно было бы назвать менталитетом измерения аудитории.Всего лишь тридцать лет назад светский успех книги был своего рода приговором: так жо как в религиях спасения большой успех торговли находился под подозрением с точки зрения внутренних ценностей. Сегодня Бобин считается писателем. Даже в CNRS® учитывают признание СМИ и коммерческий успех произведения. Другими словами, ценности торговли, в борьбе с которыми формировались все типы специфической автономии — их микропространства организованы как оппозиция коммерческому, это всех объединяет, в том числе и юридическое поле, — становятся если не доминирующими, то, по крайней мере, угрожающими всем полям.

Чтобы понять, что происходит в поле журналистики, необходимо определить уровень автономии поля, а внутри поля — уровень автономии газеты, для которой пишет журналист. Для этого есть показатели: например, для газеты это то, какая часть финансирования идет от государства, от рекламодателей и т. д. Для журналиста уровень автономии будет зависеть от его позиции в поло журналистики, например, от его авторитета. Следовательно, можно выделшъ показатели автономии, которые предположительно позволяют предвидеть поведение агентов на практике, их способность сопротивляться государственному или экономичоскому давлению. Свобода — это не то, что падает с неба; она имоот свои уровни, которые зависят от позиции, занимаемой агентом в социальных играх.

Такая журналистика, где все больше и больше набирают вес коммерческие ценности, усиливает свое влияние в других пространствах. Это означает, что в каждом поле — научном, юридическом, философском и т. д. — журналистика стремится усилить его наиболее гетерономную часть. Короче говоря, в философском поле она усиливает позиции новых или медиатизированных философов. Придавая большое значение тому, что высоко ценится на внешних рынках, она воздействует на отношения внутри самого поля.