О темных лордах и магии крови

— Нет… — в отчаянии простонала я, начиная осознавать, что происходит, — нет, Тьма, пожалуйста… нет…

Вырвавшись из объятий Гаэр-аша, дрожащими пальцами попыталась расстегнуть браслет, понимая, что он продолжает тянуть магию, восстанавливая свой резерв, и не смогла… Пальцы соскользнули, не сумев подцепить замочек, а я начала падать, чувствуя, как начинает гореть все внутри.

Выгорание — очень точный термин…

Я никогда не могла понять, почему именно так называют потерю магии… теперь почувствовала на себе…

Тьма, за что?!

Тьма, словно желая дать мне ответ на вопрос, стремительно накатила, укутывая, убаюкивая, унося боль, что нестерпимо жгла в груди…

Глава четвертая Магия крови

Мне снился сон. Один из тех добрых светлых снов о жизни с дядей Тадором, после которых весь день хотелось улыбаться. Во сне я, поджав босые ноги, сидела на теплом камне, держа потрепанную временем книгу на коленях, а дядя Тадор лежал в траве рядом и, глядя в небо на проплывающие пушистые облака, задумчиво жевал травинку, ожидая моих вопросов по прочитанному материалу.

«Почему маги выгорают?» — прозвучал мой по-детски звонкий голос.

«По многим причинам, — с готовностью начал дядя Тадор. — Большинство в слишком юном возрасте, не научившись контролировать свой дар, это процентов девяносто утративших магию. Еще один процент — те, кто, переоценив свои силы и возомнив себя демоном, бросил собственный источник в пламя гордости. А девять оставшихся процентов, Риа, это великие маги. Маги, пожертвовавшие собой ради спасения других. Маги, чьим именам полагается числиться в скрижали героев… Но тот, кто действительно достоин славы, неизменно от нее отказывается. И все же их имена живут, ты встретишься с ними, и не раз, изучая наиболее опасные из плетений и заклинаний, перелистывая историю Всеобщей магии. И именно их имена будешь вспоминать, каждый раз пересекая границы допустимого в классической артефакторике».

Я, перевернув тяжелую страницу книги, посмотрела на дядю Тадора и тихо спросила:

«А если я выгорю?»

«Ты? — Он лукаво глянул на меня своими теплыми карими глазами и загадочно ответил: — Запомни, девочка моя, в твоей жизни для разрешения большинства проблем будет достаточно лишь капельки твоей крови».

«Как с волчонком?» — тут же спроста я.

«Как с волчонком», — улыбаясь подтвердил дядя Тадор.

* * *

И я открыла глаза.

Надо мной горели десятки маленьких синих огоньков, таких, словно их только что срезали с фитиля свечи. Они мерцали, вздрагивая в воздухе, и давали яркий, чуть рассеянный свет, который терялся в балдахине над постелью, словно растворяясь в складках черной ткани…

— Очнулась твоя бабочка, — раздался неприятный скрипучий голос. — Скажешь ей все сам. В конце концов, сам сжег, сам и скажешь.

Я медленно повернула голову и увидела лицо того самого старика-целителя, который являлся дедушкой лорда Гаэр-аша. Выглядел сейчас мужчина странно — домашний халат, совершенно черные и никак не седые волосы, изрезанное глубокими морщинами лицо и серо-синие, абсолютно лишенные старческой мутности глаза. И эти глаза старик мгновенно отвел, словно не хотел встречаться со мной взглядом.

А затем тихо выругался, помянув разом Тьму, внутренности прогнивших умертвий и почему-то глаз злейшего врага, а закончил все, хрипло сказав:

— Что ж ты смотришь, девочка? Не смотри, не могу я тебе помочь. Хотел бы, сам удивлен, что хотел бы… а не в силах.