Читаем О том, что было, о том, что не было и о том, что могло быть полностью

О том, что было, о том, что не было и о том, что могло быть

Короткий снова приник к биноклю. На мосту тем временем возникла заминка. Охранники выволокли из очереди отчаянно сопротивляющегося человека с двумя корзинами. Тот, размахивая руками, что-то говорил. Офицер оживился, встал и подошел к нему. Постояв немного, он вдруг, не размахиваясь, ударил говорившего по лицу. Человек умолк и как-то странно съежился, испуганно прикрывшись руками. Один из охранников развернул его спиной к себе и пнул сапогом. В очереди это происшествие не вызвало никакого волнения. Она все также понуро стояла на месте.

Избитый человек, слегка пошатываясь и волоча корзины, побрел прочь с моста. Короткий скрипнул зубами:

– Что делают, сволочи…

– Коля, ты бы лучше посмотрел как нам перебраться, – отозвался длинный. – Прямо же не пройти.

– Это точно, – и короткий снова уткнулся в бинокль.

Между тем на мосту очередь почти вся рассосалась и избитый появился снова. Подойдя к охранникам, он начал опять что-то говорить им. Офицер лениво приблизился к нему, но бить не стал, а, откинув платок, начал копаться в одной из корзин. Блеснула на солнце извлеченная бутылка, появилось что-то завернутое в газету… Офицер небрежно накинул платок и пренебрежительно махнул рукой. Торопясь и оглядываясь, человек затрусил по переходу.

Спохватившись, короткий перевел бинокль на ближайший берег. Мелькнули деревья, кусты, дома…

– Саша, есть!

– Что?

– Есть плавсредство! На, посмотри. Вон там у высокой березы…

В черноте осенней ночи река выглядела полосой темного стекла. Они осторожно спускались к ней по смутно сереющей тропинке. Длинный шел впереди, короткий – сзади. Они несли ворота с уложенными сверху досками. Громада моста нечетко проступала слева от них, метрах в ста.

Стараясь производить как можно меньше шума, они спустили ворота на воду, взобрались на них и, разобрав доски, принялись грести. Медленно и беззвучно рассекая воду, ворота двинулись к противоположному берегу.

Они аккуратно гребли, отсчитывая свое продвижение по проползающим мимо опорам моста. Пока все было тихо.

Но когда они миновали средину, на мосту вдруг вспыхнул прожектор. Луч прорубил в темноте световой коридор и, упав на реку, беспорядочно запрыгал по ней.

– Коля, ложись!

Они упали прямо в воду, выступавшую поверх досок. Луч зацепил их, метнулся дальше, снова зацепил и остановился.

– Коля, не шевелись!

С моста ударил пулемет. Очередь, споров воду, прошлась по воротам. В воду полетели щепки.

– Сашка, греби! Убьют!

– Лежать!

Пулемет вдруг стих. Погас и прожектор. Некоторое время они еще лежали, не веря тишине, потом медленно поднялись.

– Паникер ты, Коля. Стреляли-то так, для порядка. Увидели, что что-то плывет, ну и пальнули.

– Паникер, паникер… Жаль «калаша» не было. Посветили бы тогда, гады.

– Был бы «калаш», Коля, поняли, что люди плывут. А тогда… Тебе той банды мало? Греби лучше, а то замерзнем.

По обеим сторонам железнодорожного полотна тянулся унылый осенний осинник пополам с березняком. Пробираться по нему не было никакой охоты и они шли по шпалам, хотя здесь очень часто попадались глубокие воронки, полные холодной воды. Вечерело. Моросил дождик. Они шли молча, не оглядываясь по сторонам. Только короткий обеспокоенно крутил головой, прислушиваясь к нарастающему гулу справа.

Когда же они дошли до переезда, причина гула выяснилась. Плохо различимые в сумерках, с погашенными фарами через переезд шли военные грузовики. Пассажирам машин было явно не до них, поэтому они спокойно стояли и смотрели как один за другим мимо них проезжают пятнистые кузова. Некоторые грузовики везли на прицепе замотанные в брезент пушки.

Колонна была большая и ждали они долго. Когда же последний грузовик пересек рельсы и шум моторов начал затихать, длинный решительно вскинул рюкзак:

– Пошли. Темнеет. Не ночевать же на рельсах.

– Пошли, – согласился короткий.

Не сговариваясь, они шагнули в ногу.

Санкт-Петербург

август-сентябрь 1998