Читаем О том, что есть в Греции полностью

О том, что есть в Греции

Загорелый парень кричит «Три! Три! Три!» пронзительно, без пауз, без остановки, как свихнувшийся попугай капитана Флинта. Но как только задумаешься, что его всерьез заклинило, он поворачивается и вежливо говорит обычным человеческим голосом: – С вас три евро, пожалуйста.

– Какие-то помидоры у вас… не очень, – критикует молодая гречанка. – Желтые крапинки, подпалины. Брак.

– А что красный помидор из себя представляет? Ну, по сути? – обижается продавщица. – Это только цвет, и все! Смотришь на него – красивый. А отрежешь – ничего. В то время как мои ребята пусть и рябоваты, но зато чистый мед. Ну, продолжайте смотреть… Если для вас помидоры – это зрелище.

– Зачем вы усложняете мне жизнь, – упрекает зеленщика усталая домохозяйка, увешанная покупками: у нее в руках мешки со свеклой, глянцевыми бомбочками баклажанов, круглыми красными перцами, зелеными перцами-конусами, острыми перцами с Крита, помидорами и огурцами.

– Что такое? – пугается зеленщик.

– Зачем поставил зеленую фасоль по евро? Теперь придется брать минимум килограмма два…

– Вы и меня поймите, – оправдывается продавец. – И справа, и слева фасоль по евро. Лето! У нас просто нет другого выхода!

Полотняные зонты, которыми рынок прикрывается от солнца, поизносились; прорехи пропускают блики, разглаживающие на лицах морщины, расталкивающие время.

Дует в цевницы нежные горячий южный ветер.

Когда моего любимого писателя спросили, за что он любит Грецию, он ответил: «За ее свет и бедность».

Разве можно с этим не согласиться?

Хороший месяц

Первое июня. На рынке все желали друг другу хорошего месяца.

Рыбники извинялись перед домохозяйками: анчоуса опять в продаже нет.

– Луна! – разводили они руками. – Спрятался, подлец, на глубине. Говорят, недалеко от Эгины выловили один табун – но такие они были хилые, такие тощие… Не рыбы, а комары. Мы с дрищами не работаем! Возьмите лучше менулу.

– А что это за рыба – менула? – любопытствует домохозяйка. – И почему она разная?

– У них нерест сейчас, так вот извольте видеть – самец принарядился. Хитон его есть брачный, как говорится. Синие полоски с блестками – в воде эффектно смотрится. Дамочка оделась поскромнее: тона сдержанные, оливковые… Тоже, как говорится, желает себя с хорошей стороны показать. Семью завести оно ведь и рыбе непросто, если вдуматься… У женщин сильнее ценится хозяйственность… Опять же теперь у всех у них икра и мясо вкуснее… Так вам каких положить – самцов или самок?

– Мне? – задумывается на мгновение покупательница. – Давайте и тех, и других. В тарелке должно быть и вкусно, и красиво!

Прокопий, давно достигший истинного вакханства, голосистый, как Фигаро, сегодня был непривычно тих. Чуть не шепотом разговаривал с красивой молодой гречанкой. Меленький, смуглый, бестелесный – он напирал, а девушка тушевалась. Со стороны они выглядели как душа и приставленный к ней демон.

– Так сколько тебе дорады? Четыре? Скажи и будешь иметь что хочешь и сколько хочешь… Кстати, Эвридики. Ты в курсе, что мы дружим уже год и до сих пор не пили вместе кофе?

– Мне три дорады, – Эвридики розовеет, как креветка. – А когда ты свободен?

– Д-да хоть сейчас, – спотыкается на ровном месте Прокопий, но сразу берет себя в руки. – Извини, занесло. Как хорошо испытывать волнение. Я уж и забыл, как это бывает. Оказывается, и мудрецы подвержены страстям.

– Так ты мудрец? – поднимает брови Эвридики. – Понятно. И в чем это выражается?

– Ну, например, в том, что хоть страстям я и подвержен, но влияния они на меня не оказывают. Так когда увидимся?

Под ногами тают расплющенные абрикосы, оторванные, ненужные кабачковые цветы, разбившаяся при падении, черная от спелости черешня, перезревшая клубника. Нижний ярус греческой вселенной напоминает, что не все, чему предстоит разрушиться, перейдет в небытие: это семена, из которых родится новый прекрасный мир.

– Какая у вас черешня? – спрашивают у продавца черешни. – Что-то дороговата.

– Не рекламирую, – многозначительно складывает он руки на груди. – Цена говорит сама за себя!

Продавец молодой картошки перекусывает: разложил на салфетке сыр, сладкий лук, налил белого вина в пластиковый стаканчик. Протыкает ножом кусок белого овечьего сыра, отправляет его в рот.

– Один раз вот так поешь, – подмигивает мне, – и все. Пиццу больше не захочется! Героин!

На соседнем прилавке идет дегустация помидоров: участвуют образцы с Крита, с острова Сирое и аттические – из Марафонской долины.

– А вот этот попробуйте! – потчует продавец, которого зовут Кара-басакис (табличка с именем стоит рядом). – И этот, и тот. Помидору нельзя во внимании отказывать.

– А какой лучше? – спрашиваю.

Карабасакис смотрит на меня с удивлением:

– Это не соревнование. У меня только олимпийские чемпионы. Беру три килограмма победителей.

– Хорошего месяца! – говорю на прощанье.

– Аминь! – серьезно отвечает продавец.