О том, что в Духе познаётся, но лишь в уме не отзовётся

последний воздух испуская

и лишь за всё себя терзая,

ко Свету, ленно повернувшись

лежу в постели, нелюдим…

А между тем, Своим дыханьем

– что теплотой оно меня

касаясь, будто бы лаская

и новый смысл придавая,

даёт надежду и желанье

начать все заново, с нуля:

«Прими же ты мои Заветы -

что есть – вся Истина Моя!

Они, наполнены тем Светом

– что дарит множество ответов -

«Познать всё «То»! И что же – «Это»?

– чтоб не терять тебе себя!»

И в тот момент, того Прозренья

вдруг ощущаю новых сил!

Они, нежданно снизошедши

к тому, кто был уже «ушедшим»

дают иные откровенья

на всё, то в Свете приоткрыл!

Часть II

(Обретение)

Я вижу Крест и вижу Храм

в тиши невольного смятенья…

Оно, обратно вдохновенью

меня зовёт к повиновенью,

посеяв смутные сомненья

во всём, что в жизни так искал!

И я, упавший в ту пучину

– в остатке, сломленный мужчина,

лишь, вновь и вновь, того желая

кричу… кому? – да сам не знаю!

«Ты видишь? – пал я пред Тобою

– крестясь дрожащею рукою

на том песке моей надежды

что одевала меня прежде?

Ты видишь? – многими мечтами

– что был любим и обожаем

объят сейчас, как хладной стужей

и бесы скалятся на душу

за то, что был я пред Тобою

– всего лишь мелкой суетою…»

И тут… всё замерло во мне…

Но я, того лишь испугавшись

– пути спасения не знавший

и на молитву уповавший

упал, к землице, лишь прижавшись!

И слышу голос в том огне:

«Ну, что же ты, меня позвавший

сейчас так робок предо мной?

Тебя, всю жизни оберегавший

ну вот, стою Я пред тобой!

Я вижу, как ты утомился

всем тем, что в жизни испытал!

И рад – тому, что ты смирился

и сам Меня сейчас позвал!

За то, что ты, молясь в «пучине»

со всей душой ко мне взалкал

и не хватаясь за причину

от испытаний не бежал -

даю Я сил во обретенье

иных заветов для души,

не посвящай же боле время

тому, что придано лишь лжи!»

Куда идти искать спасенья?

Чего же ради нынче жить?

И в чём искать теперь веселье

чтоб радость жизни сохранить?

Ушли друзья, что были любы

в минуты сладостных минут,

а горлу лезут муки путы -

что на былое восстают…

Но, и отпало то смятенье

в делах безмерной суеты,

и проявляются сомненья -

во всём, куда они ушли!

Иду по трОпам, по дорогам

которым, ране не внимал,

а совесть ищет лишь оброка -

что, по незнанию, скрывал…

И вот, не помня уж дороги -

Куда? Зачем? И для чего?

вдруг, оказался на пороге

у Алтаря, у одного!

И там, среди Икон прекрасных -

что смотрят в свете, при свечах

увидел лик я беспристрастный

и, ВДРУГ! – прозрел в своих очах!

Лишь помню голос, где-то в сердце

– что мне, с любовью, в Храме том

ответил: «Вот она! – та дверца,

а все сомнения – потом!»

И в той тиши, тех настроений

– той безмятежности минут

открыто новое видЕнье -

что посему меня тут ждут!

А после, бросило в мечтанья

– что были в юности милы,

и появилось осознанье

в чертах блаженной красоты,

Оно, на сердце замирая

даёт, по опыту тех дней

уже иные пониманья

во ценность принятых людей!

И вот, стою уже во Храме

– лишь во блаженстве тишины,

и нахожу повествованье

во исцеление судьбы!

«…Да, было счастье во богатстве!

И много сладостной любви!

Но, по итогу, в том убранстве

не помню сладости во дни…

А что в итоге? – лишь витрина

– чтоб показать – какой есть «Я»!

Вся жизнь – показ для «магазина»

– чтоб подавать во всём «Себя»…

А что же в сердце остаётся

когда мирское за кормой?

И почему не воздаётся

всё то, что было суетой?

Чего же ради, те терзанья

– все те манеры суеты?

Лишь вижу – это обстоянье

на мне, как тщетности узды!