О том, как я учился писать

Художник - чувствилище своей страны, своего класса, ухо, око и сердце его; он - голос своей эпохи. Он обязан знать как можно больше, и чем лучше будет знать прошлое, тем более понятным явится для него настоящее время, тем сильнее, глубже почувствует он универсальную революционность нашего времени и широту его задач. Обязательно необходимо знать историю народа, и так же необходимо знать его социально-политическое мышление. Ученые историки культуры, этнографы - указывают, что это мышление выражается в сказках, легендах, пословицах и поговорках. Именно пословицы и поговорки выражают мышление народной массы в полноте особенно поучительной, и начинающим писателям крайне полезно знакомиться с этим материалом не только потому, что он превосходно учит экономии слова, речевой сжатости и образности, а вот почему: количественно преобладающим населением Страны Советов является крестьянство, та глина, из которой история создавала рабочих, мещан, купцов, попов, чиновников, дворян, ученых и художников. Мышление крестьянства наиболее усердно воспитывалось церковниками государственной церкви и отколовшимися от нее сектантами. Оно издавна приучено думать в готовых окостеневших формах, какими и являются пословицы и поговорки, большинство которых не что иное, как сжатые поучения церковников. "Сильную руку - богу судить", "Подумаешь - горе, раздумаешь божья воля", "Где смерд подумал, там бог не был", "Ты богу угоди, а сам думать - погоди!", "Тише едешь - дальше будешь", "Не в свои сани не садись", "Всяк сверчок знай свой шесток" - существуют сотни таких пословиц, и в любой из них легко можно открыть спрятанные за словами поучения библейских пророков, "отцов церкви" - Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина, Кирилла Иерусалимского и других.

Когда я читал книги "консерваторов", "охранителей и защитников самодержавного строя", в книгах этих я не находил ничего нового для себя именно потому, что каждая страница их повторяла в развернутой форме - в расширенном толковании - ту или другую из пословиц, с детства знакомых мне. Было совершенно ясно, что вся премудрость консерваторов - К. Леонтьева, К. Победоносцева и других - пропитана той "народной мудростью", в которой наиболее крепко сжата церков-ггость.

Есть, разумеется, значительное количество пословиц другого смысла, например: "Нам - жить в кротости, а нас палкой по кости", "Богом барину телятинка жарена, а мужику - хлебушка краюха да - в ухо", "Живем - не тужим, бар не хуже, они - на охоту, мы - на работу, они - спать, а мы опять, они выспятся да - за чай, а мы - цепами качай".

Вообще пословицы и поговорки образцово формируют весь жизненный, социально-исторический опыт трудового народа, и писателю совершенно необходимо знакомиться с материалом, который научит его сжимать слова, как пальцы в кулак, и развертывать слова, крепко сжатые другими, развертывать их так, чтобы было обнажено спрятанное в них, враждебное задачам эпохи, мертвое.

Я очень много учился на пословицах, иначе - на мышлении афоризмами. Помню такой случай: мой приятель, балагур Яков Солдатов, дворник, метет улицу. Метла новенькая и не омызгана. Посмотрел Яков на меня, подмигнул веселым глазом и сказал:

- Хороша метла, а сорье - не вымести дотла, я его подмету, а соседи поднесут.

Мне стало ясно: дворник верно сказал. Если даже и соседи подметут участки свои, ветер нагонит сору с других улиц; если и все улицы города почистятся, пыль прилетит с поля, с дорог, из других городов. Работа около собственного дома, конечно, необходима, но она будет богаче результатами, если ее расширить на всю свою улицу, на весь город, на всю землю.

Так можно развернуть поговорку, а вот пример того, как она создается: в Нижнем-Новгороде начались заболевания холерой и какой-то мещанин стал рассказывать, что доктора морят больных. Губернатор Баранов приказал арестовать его и отправить на работу санитаром в холерный барак. Но, проработав некоторое время, мещанин будто бы благодарил губернатора за урок, а Баранов сказал ему:

- Окунувшись башкой в правду - врать не станешь!

Баранов был человек грубый, но не глупый, я думаю, что он мог сказать такие слова. А впрочем, все равно, кто сказал их.

Вот на таких живых мыслях я учился думать и писать. Эти мысли дворников, адвокатов, "бывших" и всяких других людей я находил в книгах одетыми в другие слова, таким образом факты жизни и литературы взаимно дополняли друг друга.

О том, как создаются мастерами слова "типы" и характеры, я уже говорил выше, но, может быть, следует указать два интересных примера.