О том, как В. И. Ленин любил музыку

Днём по дому и саду раскатываются энергичные пассажи этюдов. Вверх, вниз грохочут по всей клавиатуре гаммы, настойчиво штудируется по многу раз одна и та же фраза. Это работа — ежедневная тренировка труженицы Ольги. Пусть по многу раз одно и то же. Пусть! Зато как легко и плавно побегут затем пальцы в кружевных мелодиях Шопена, как сильно, драматично прозвучат суровые бетховенские аккорды.

Владимир Ильич погружен в работу. Перед ним на столе груда серьёзных книг. Но и работая, он чутко прислушивается к игре сестры. Как хорошо, что музыка рядом! Как привычно, легко работается. А свободные часы брат с сестрой проводят вместе за роялем. Нет, Володя не отважится теперь, как бывало в детстве, играть с Олей в четыре руки. Отстал… Не угнаться уже за её проворными пальцами. Но к юности у Владимира Ильича оказался голос: небольшой, глуховатый, но приятный баритон. Теперь он не только принимал участие в общем пении, но пел романсы и даже оперные арии под аккомпанемент сестры. Возьмёшь сегодня в руки романсы, переписанные когда-то Ольгой Ильиничной, и думаешь с невольной теплотой: это ведь для него старалась сестра достать и переписать любимое… «Свадьба» Даргомыжского на стихи Тимофеева. Любимый романс революционной молодёжи. Ольга тщательно переписала ноты. Что же привлекло Ленина в этой музыке? По названию романса можно ожидать музыки свадебного веселья: плясового ритма, лихих возгласов, поздравлений и тостов. Ничего этого нет в романсе-балладе[1] Даргомыжского. Вначале, как это бывает в балладах, звучит спокойная мелодия — рассказ:

Нас венчали не в церкви,
Не в венцах, не с свечами,
Нам не пели ни гимнов,
Ни обрядов венчальных…

Но уже в этих первых строках, несмотря на невозмутимый характер мелодии — слышится дерзкий вызов старому. А потом плавная мелодия превращается в быстрый, взволнованный речитатив[2]. В звуках встает фантастическая картина: ночной лес, туманное небо, тусклые звёзды, утёсы и бездны. Не под холодными сводами церкви, а в храме самой природы нашли приют любящие сердца. Привела их сюда «не неволюшка злая», пришли они «по своей доброй воле». И «венки им сплетали любовь да свобода»…

Строфа за строфой чередуется в «Свадьбе» певучий, почти бесстрастный «рассказ» и бурные эпизоды свадебного пира, могучего праздника природы:

Гостей угощали
Багровые тучи,
Леса и дубравы
Напились допьяна.
Столетние дубы
С похмелья свалились…

Но вот, словно утомившись, стихает ночная гроза. Встаёт ясное утро. Сияет улыбчиво солнце. Сама природа радуется счастью молодых:

Поля разрядились
В воскресное платье,
Леса зашумели
Заздравною речью…

«Свадьба» Даргомыжского — гимн большому человеческому чувству.

Каждым звуком, каждым словом песня восстаёт против угнетения женщины, воспевает свободу, которой радуется сама природа. Вот почему Ильич с такой любовью пел и слушал «Свадьбу».

И ещё певал он арию Валентина из оперы Фауст. Поставьте пластинку с этой арией и вы услышите: «Бог всесильный, бог любви! ты услышь мою мольбу»… Что это? Молитва? О чём же?

Валентин уходит на войну. Его тревожит судьба сестры Маргариты, и он молит бога защитить её. Вначале ария и звучит смиренно, подобно молитве. Но дальше музыка преображается, в ней появляются ритм марша, энергия, сила: «Там, в кровавой борьбе в час сраженья, клянусь, буду первым я в первых рядах»,— восклицает Валентин. Это привлекло юношу Ульянова. В клятву Валентина он вкладывал собственную решимость не жалеть жизни в борьбе за свободу народа.

У Ольги Ульяновой был приятный голос, хорошо сливавшийся с голосом Владимира, и они много пели вдвоём. Рукой Ольги переписан дуэт Мендельсона «Осенняя песнь». Нравился ли Ленину этот печальный, красивый напев? Пел ли он его — неизвестно. Но о другом дуэте, который пел Ильич с сестрой, рассказал в своих воспоминаниях Дмитрий Ильич Ульянов — о песне Вильбоа «Моряки» на стихи поэта Языкова. Многие композиторы ⅩⅨ века сочиняли романтические песни в ритме горделивого полонеза. Так написаны известный романс Варламова «Белеет парус», «Победитель» Глинки. В ритме полонеза начинается фортепианное вступление к «Морякам» — и дальше твёрдо и решительно звучит тот же ритм, сопровождая пение.

Нелюдимо наше море,
День и ночь шумит оно.
В роковом его просторе
Много бед погребено,—

начинает певец. Словно ободряя и поддерживая друга вступает второй голос, и оба призывают:

Смело, братья, бурей полный,
Прям и крепок парус мой,
Но туда выносят волны
Только сильного душой.

Они поют о чудесной стране, что лежит «за далью непогоды» и манит отважных, и они готовы к борьбе:

Будет буря — мы поспорим
И поборемся мы с ней!