О трагическом чувстве жизни

Говорят, что душа есть начало жизни. Да, точно так же была сформулирована категория силы, или энергии, как начала движения. Но все это только понятия, а не феномены, они не являются реальностями, внешними по отношению к нашей мысли. Движется ли начало движения? А внешней реальностью обладает только то, что движется. Живет ли начало жизни? Прав был Юм, когда писал: «Я никогда не встречаюсь с этой идеей меня самого, я наблюдаю себя, только когда что-либо желаю, делаю или чувствую». Идея чего бы то ни было индивидуального, идея вот этой чернильницы, что стоит передо мной, вот этой лошади у ворот, вот этих двух, а не любых других индивидуумов данного класса, является фактом, самим феноменом. Идеей меня самого являюсь я сам. Все попытки субстантивировать сознание, сделав его независимым от протяженности - Декарт, как вы помните, противопоставлял мышление протяженности, - являются не чем иным, как софистическими уловками, цель которых - обосновать рациональность веры в то, что душа бессмертна, то есть придать значение объективной реальности тому, что ее не имеет, тому, чья реальность находится только в мышлении и больше нигде. Но то бессмертие, которого мы хотим, является бессмертием феноменальным, продолжением вот этой нашей жизни.

Единство сознания для научной - и единственно рациональной - психологии это не иначе, как феноменальное единство. Никто не может сказать, что это единство субстанциальное. Более того, никто не может сказать, что субстанция существует. Потому что понятие субстанции - категория не феноменальная. Это число, и, строго говоря, оно относится к области непознаваемого. То есть все зависит от того, как оно применяется. Но в своем трансцендентном применении оно есть нечто действительно непознаваемое и поистине иррациональное. И непредубежденный ум использует понятие субстанции в смысле, очень далеком от того его прагматического применения, о котором говорил Джемс.

Нам не удастся избежать трудностей, связанных с прагматическим применением понятия субстанции, если мы будем понимать его идеалистически, следуя берклианскому принципу «быть значит быть воспринимаемым», esse est percipi. Сказать, что все есть идея или все есть дух, это все равно, что сказать что все есть материя или все есть энергия, ведь если все есть благо или все есть дух, то вот этот алмаз является идеей или духом, а значит моим сознанием; тогда непонятно, почему этот алмаз не должен существовать вечно, если мое сознание, будучи идеей или духом, существует вечно.

Джордж Беркли, англиканский епископ из Клойна и духовный брат Иосифа Бутлера, тоже англиканского епископа, так же как и он, хотел сохранить веру в бессмертие души. В первых же строках Предисловия своего Трактата о началах человеческого знания (A Treatise concerning the Principles of human Knowledge) он говорит, что этот трактат представляется ему небесполезным, в особенности тем, кто заражен скептицизмом или нуждается в доказательстве существования и нематериальности Бога, равно как и природного бессмертия души. В главе CXL он утверждает, что мы имеем идею, или вернее понятие духа, познавая другие духи посредством наших собственных, из чего, как он решительно утверждает в следующем параграфе, следует природное бессмертие души. И здесь он впадает в ряд недоразумений, явившихся результатом двусмысленности термина «понятие». И после утверждения о бессмертии души, которое осуществляется им почти per saltum{107}, на том основании, что душа, в отличие от тела, не пассивна, в главе CXLVII он заявляет, что существование Бога более очевидно, чем существование человека. Как же можно говорить, что кто-то, несмотря на это, все-таки сомневается в существовании Бога!

Вопрос осложнялся тем, что сознание превращалось в некое свойство души, которая была чем-то большим, чем сознание, а именно - субстанциальной формой тела, первопричиной всех его органических функций. Душа не только мыслит, чувствует и желает, но и приводит в движение тело и управляет его жизненными функциями; в человеческой душе соединяются вегетативные, чувственные и рациональные функции. Такова теория. Но у души, отделённой от тела, уже не может быть вегетативных и чувственных функций.

Короче говоря, для разума все это вместе взятое является сплошной неразберихой.

Начиная с Ренессанса и восстановления чисто рационального и свободного от всякой теологии мышления, учение о бессмертии души было восстановлено благодаря Александру Афродизийскому{108}, Пьетро Помпонацци{109} и другим. И, строго говоря, почти ничего нельзя добавить относительно того, что Помпонацци написал в своем Tractatus de inmortalitate animae{110}. Как ни верти, душа это разум.