О царствовании Юстиниана

Таким образом, добрыми делами мы пользуемся только по необходимости, пока давит страх.

6. Снова в это время выставлялись и отбрасывались многие учения об испарениях и часто упоминали Стагирита[65] на собраниях, одни, утверждая, что он весьма правильно учил о землетрясениях и установил их причины, другие, – что он совершенно расходился с истиной. Некоторые, желая подкрепить его учение, что дымные и тяжелые испарения, скопляющиеся в недрах земли, вызывают подобные толчки, в подкрепление этого учения выдвинули прежнее изобретение Анфимия. Отчеством ему являлся город Траллы, специальностью – изобретение машин для механиков, которые, переводя линейный рисунок на материал, фабрикуют некие подражания и изображения существующих вещей. Он был лучшим в этом искусстве и дошел до вершин математических наук, так же как брат его, Митродор, в так называемых грамматических и я бы назвал счастливой их мать, произведшую на свет потомство, преисполненное такой разнообразной учености; ибо она породила этих двух мужей и Олимпия, прославленного знанием законов и опытностью в ведении судебных дел, и, кроме того, Диоскора и Александра, обоих опытнейших во врачебном искусстве, из которых один жил в отечестве и дал прекрасные доказательства своего искусства, другой жил в древнем Риме, приглашенный туда с большим почетом. Когда молва о Митродоре и Анфимии распространилась повсеместно, она дошла до самого императора. Поэтому они пришли по приглашению в Византию и провели здесь остальную часть жизни, причем каждый из них оставил величайшие доказательства своего искусства. Один из них обучил многих юношей из знати и приобщил их к прекраснейшей из наук, так что внушил всем, насколько мог, стремление и любовь к наукам и красноречию. Другой воздвиг удивительные строения как в столице, так и повсеместно, которые, думаю, если бы о них и ничего не говорили или не писали, пока они стоят и сохраняются, сами по себе достаточны, чтобы снискать ему бессмертную славу.

Я сейчас скажу, почему упомянул об этом муже. Есть в Византии некий человек, по имени Зинон, записанный в списки риторов, чрезвычайно красноречивый и большой любимец императора. Жил он по соседству с Анфимием, так что, казалось, они обитают в одном жилище и заключены в одних пределах. С течением времени у них возникли споры и раздоры или вследствие вида [постройки], необычного раньше, или вследствие новой, неумеренно поднятой в высоту и загораживающей свет, или из-за чего другого, так как естественно, что у слишком близко друг от друга живущих возникают споры.

7. Тогда Анфимий был побежден противником-обвинителем, так как не в состоянии был противопоставить одинаковое ораторское искусство. Но он в свою очередь поразил его своим искусством следующим образом. Зинон приобрел отличный дом, очень обширный и красивый, изысканно изукрашенный, в котором он и сам обыкновенно пребывал и угощал друзей. Нижние помещения были с одной стороны близки к дому Анфимия, так что общая крыша соединяла потолок одного и часть постройки другого. Здесь, в различных частях помещения он разместил много сосудов, наполненных водой, обтянул кожаными крышками, снизу широкими, чтобы охватить сосуды, затем они суживались наподобие труб, прикрепил концы их к доскам и балкам и тщательно закрыл все отверстия, так что весь пар, сколько его содержалось в кожах, не улетучиваясь и не проходя наружу, свободно поступал вверх, поднимаясь по полым трубам, пока не достигал крыши. Приготовив все это скрытным образом, он подложил сильный огонь под основание сосудов и развел сильное пламя. Тотчас из кипящей воды поднялся вверх пар, сильный и одновременно густой. Так как он не имел возможности распространиться, то он несся по трубам и, сжатый теснотой, с большой силой стремился вверх, пока беспрерывным потоком не ударялся о крышу и всю ее сотрясал и приводил в движение, так что бревна сильно тряслись и скрипели. Бывшие у Зинона были охвачены страхом и ужасом и высыпали на площадь, пораженные бедствием, стеная и призывая на помощь. Он же отправившись в императорскую резиденцию, спрашивал знакомых, как у них произошло землетрясение и какой они потерпели убыток. Когда же они отвечали: «Говори добрые слова, друг», и «прочь», и «пусть никогда этого не будет», и к тому же еще гневались на него, как болтающего такие несуразные с дурным предзнаменованием слова, он не знал, что и подумать. Он не мог отнять у самого себя веры в то, что, как он знал, недавно с ним случилось, и в то же время стыдился дольше спорить со столькими людьми, притом его так порицавшими.