О Туле и Туляках с любовью. Рассказы Н.Ф. Андреева – патриарха тульского краеведения

– Говоря о наших Тульских писателях, продолжал почтенный наш собеседник, забуду ли я И. П. Сахарова делателя неутомимого, которого так приласкал Петербург к явному ущербу Тулы. Первые произведения господина Сахарова (все исторического и археографического содержания) появились в Телеграфе, потом в Галатее. Они обратили на себя внимание знатоков и любителей старины отечественной. Тогда он напечатал: «Достопамятности Венева монастыря». Брошюрка эта также быстро разошлась по рукам любопытствующих, как и торопливо была составлена; но люди, понимавшие дело немножко побольше любопытствующих, еще не могли предвидеть по ней дальнейших успехов на поприще истории ее автора. Она, в их глазах, осталась замечательною разве только тем, что сочинитель ее не поскупился на выписки, давно всем известные, и на ошибки очевидные и только! Но намерение собирателя, но пламенное желание его говорить о старине, спасая каждый лоскуток письменного ее бытия, заслуживали похвалу и даже благодарность. Он не виноват был в том, что ему изменили силы, что неудачный опыт оказался недостойным будущей его литературной известности. После благосклонного приёма трудов его читающею публикою, господин Сахаров, может быть, увлекшись одобрениями, объявил о подписке на «Историю общественного образования Тульской губернии». – Туляне, давным-давно чувствуя недостаток в подобном творении, приняли этот подарок с непритворною радостью; но нашлись, однако, люди, которые не спешили разделять восторженных ощущений земляков своих, рассуждая про себя: «Если сочинитель под громким словом «Истории» разумеет описание событий, случившихся в одной какой-нибудь провинции колоссальной России, то это еще не история, потому что они, эти события, начинались и оканчивались вследствие общего порядка вещей, общего движения и государственных обстоятельств, которыми наполняются целые страницы в Русской Истории. Следовательно, история каждой губернии сливается с историю нашего отечества как ночь с днем. Далее. Бытописателю нашему трудно будет без фактов определить «первые моменты общественных форм» не отдельного народа, не целого поколения, а жителей одной только провинции. Потом он обязан объяснить нам загадочный смысл слова: «образования», в котором и в наше время сомневаются. Вот толки этих людей. Впрочем, они не осмелились и думать, чтобы бытописатель наш смотрел на Историю как на науку: это уже было бы требование слишком взыскательное….

Почти вслед за программою подписчикам выдали первую часть творения, с таким нетерпением всеми ожидаемого; но мы, к удивленно нашему, вместо обещанной истории, нашли в ней одни только грамоты Царей, Патриархов и Митрополитов, писанные к воеводам на Тулу и к Настоятелям Предтечева монастыря, грамоты, не имеющие ни малейшего исторического достоинства и почти никакой связи с будущим сочинением бытописателя. По случаю выхода в свете этих архивных приложений, найденных в книгохранилище вышесказанной обители одним любителем старины, а не собирателем, г. Профессор М. П. Погодин тогда же очень дельно заметил в своем Московском Вестнике, что название творения нашего бытописателя уже слишком затейливо, если не слишком громко. Года проходили за годами, а об Истории его и помину не было. Видно, думали мы, автор собирается подарить нас произведением, написанным на славу! Но и тут мы все ошиблись. Бытописатель наш, вместо того, чтобы удовлетворить общие наши ожидания, напечатал «Сказания Русского народа о семейной жизни своих предков». – Это не про нас, говорили некоторые, а про всю Русь православную. Когда вышли все книжки «Сказания Русского народа», я читал их с должным и надлежащим вниманием, и чем дольше я читал, тем изумление мое возрастало…. У меня, как говорится, задвоилось в глазах…. Да это труд огромный! невольно воскликнул я, едва окончив в два дня чтение. Всматриваясь в новое произведение нашего будущего бытописателя, я помирился с ним за выполнение прямой его обязанности, обещанной истории. Но так как я принадлежу (грешный человек) к школе сомневающихся, то естественно, прежде всего, начал соображать время, в которое было написано «Сказание Русского народа». Результат его оказался незначителен, даже ничтожен, если взять в расчет всю сумму труженического подвига, необходимого при составлении такого серьёзного сочинения, где почти на каждой странице выказывается Русская душа, так сказать, нараспашку; где столько нового свежего, дельного, любопытного, что ленивому уму не собрать бы всех этих материалов и в четверть века. (Но почему же автор статьи думает, что на сочинение употреблено меньше времени? Материалы собираются во всю жизнь, а не в промежутках между изданиями. Ред.) Но, вот что значит терпение! Терпение преодолевает все трудности, толкуют учебники; терпение есть гений, сказал Бюффон. Видно оно сокращает работу, подумал я, особенно ту работу, на которую, при обыкновенной деятельности, потребно много рук и много лет….

Н.М. Карамзин