О верности крыс

Каменной крошкой — плоть от плоти Империи и дух от духа её — был Лис со своими лисами. Был сухой виноградной плетью мэтр Ошта: от жёлудя-императора-Нактирра — к мокрой земле за пределами плит. До весны жёлудь растеряет в снегу и воде остатки своей скорлупы и — кто знает — может и прорасти на хорошей почве…

А Кхад в раскладе не было. В некотором смысле. В другом смысле она в раскладе совершенно точно была: морозом, после которого придут дожди и ветер и жара, и который в попытке закалить камень, как закаляют клинок, искрошит его — потому что это не металл, а камень.

Были на сухом камне жёлтые липовые листья под цвет Кошкиных волос, вперемешку с мелкой серой пылью — общий фон, эфемерная связующая субстанция для основных кучек этого мусора. И много ещё всякого было — мелкого и крупного. Незаметного и неважного сейчас, но готового вступить в игру всего парой сезонов позже. Или наоборот: значимого сейчас — и обречённого на исчезновение через пару порогов.

А вы говорите, "шаги". Что "шаги"? В шаги, вон, и ол Жернайра неплохо играет. И всё у него просто: эта фигура ходит так, эта иначе, а других фигур и вовсе не бывает.

Синему окончательно надоело любоваться попеременно то пасмурным небом, то чёрным Теоттиным профилем на фоне выщербленной стены. Сидеть на камне было, между прочим, холодно.

— Теотта… — позвал Синий. Она не шевельнулась. — Теотта!

Она недовольно повернула голову.

Впрочем, конечно, волновал его вовсе не холод. И не Умникова игра, когда Трепло ему уже не подыграет. И не дурацкие слова Нарка, и не обида на него Лайи, и не развалины этого старого дома на мокром холме, и даже не то, что Теотта зачем-то потащила его с собой, а теперь сидит и пялится себе под ноги, словно ничего важнее нет, и Синего здесь тоже нет. И не надвигающаяся непогода — это уж совсем смешно было бы. Ничего это в отдельности волновать не могло. И всё-таки было неспокойно. Сильно неспокойно. И неуютно. Не под тяжёлым, сквозным каким-то взглядом Теотты, хоть обычно её Синий и побаивался. Не в том дело. А только неуютно и…

— Это… — сказал Синий. Получилось сипло — пришлось кашлянуть. — Это ведь неправда, что после смерти от человека ничего не остаётся?

— А я откуда знаю?

— Ну… Ты же всё такое знаешь…

— Ничего я такого не знаю, — буркнула Теотта и снова отвернулась. И что она там рассматривала? Мусор?

Синий шумно втянул воздух, почесал ухо с серьгой и неловко сказал:

— Но ведь… Слепой же в посмертии судит… и плату назначает… Значит же, есть что-то… посмертие…

Теотта фыркнула. Синий вскинул голову, потом опять опустил глаза на измазанные глиной сапоги.

— В Дазаране в Слепого не верят?

— Не верят, — сказала Теотта. Она никогда не была в Дазаране, и о его вере знала только с чужих слов. Хотя и неплохо.

— Но в перерождение там верят?

— Мм…

— Тогда же, значит, тоже что-то по смерти есть…

Теотта сердито выдохнула сквозь зубы.

— Может, есть. А может, нет. А если есть, то будешь ты деревом после смерти. И что, это будешь ты? Или даже человеком, но каким-то другим, и себя помнить не будешь. И толку тогда? Или вообще кости на кострище. Где в них ты? Лежат себе смирно, молчат и никому не мешают!

Синий обиделся и молчал с четверть часа, глядя с холма вниз, на то, как из-под тонкого снега проглядывает зелень, и как темнеет дорога к Эрлони. Теотта переложила что-то маленькое с места на место и снова замерла. Можно было подумать, что её и вовсе здесь нет. Трепло так никогда не умел. Его всегда было много. Даже когда в засаде сидели. Он непременно или тихим эрликом2 смешные байки рассказывал бы, или рожи принялся бы корчить, и сколько его ни отчитывай потом Умник, в другой раз вёл бы себя так же точно.

Сейчас он бы уже давно не утерпел. Слепил бы снежок, хитро подмигнул бы — и влепил бы Теотте в затылок, а потом с воплями бегал бы от неё по всему холму, разбрызгивая грязь и на бегу отстреливаясь снежками.

Синий моргнул и дёрнулся, так явственно ему увиделся Трепло на фоне старой стены, запыхавшийся и растрёпанный, с волосами, липнущими к мокрому от снега лицу.

От-стрел-иваясь.

— Теотта… А привидения? Раз они есть, значит, что-то же есть после смерти? Не мо…

— Ни разу не видела живого привидения! — отрезала Теотта.

— …не может же быть, чтобы ничего не было!..

— Слушай! — Теотта яростно на него уставилась. — Ты чего сюда припёрся? Тебе поговорить не с кем? Чего ты за мной увязался?

Синий опешил.

— Т-ты позвала… Сама же позвала!

— Я? Не звала. Иди отсюда. Хуже Трепла трепло, пепел тебе в душу!

— Значит, она всё-таки есть? — упрямо спросил Синий себе под нос.

— Иди отсюда! — рявкнула Теотта. Синего как сдуло. Он потом ещё думал: то ли это он сам с перепугу так драпанул, то ли Теотта колдунство какое колданула…

…Но ведь не может быть, чтобы его больше совсем нигде не было? Ведь так же не бывает, чтобы что-то исчезло совсем? Ведь, если откуда-то что-то исчезло, оно же исчезло куда-то?

Или стало чем-то другим. Как мир становится пеплом, когда ему приходит время умирать…

Синий передёрнул плечами и побежал со склона вниз, быстрей, ещё быстрей, чтобы не дать себе додумать.

________________