О верных друзьях и вере. Живые портреты классиков

Бывший студент Гоголя вспоминал, что первая лекция была очень интересна, а потом все «совершенно… охладели к Гоголю, и аудитория его… пустела. Но вот однажды – это было в октябре – ходим мы по сборной зале и ждём Гоголя. Вдруг входят Пушкин и Жуковский. От швейцара, конечно, они уж знали, что Гоголь ещё не приехал, и потому, обратясь к нам, спросили только, в которой аудитории будет читать Гоголь? Мы указали на аудиторию. Пушкин и Жуковский заглянули в неё, но не вошли, а остались в сборной зале. Через четверть часа приехал Гоголь, и мы вслед за тремя поэтами вошли в аудиторию и сели по местам. Гоголь вошёл на кафедру, и вдруг, как говорится, ни с того ни с другого начал читать взгляд на историю аравитян. Лекция была блестящая, в таком же роде, как и первая. Она вся из слова в слово напечатана в „Арабесках“. Видно, что Гоголь знал заранее о намерении поэтов приехать к нему на лекцию и потому приготовился угостить их поэтически. После лекции Пушкин заговорил о чём-то с Гоголем, но я слышал одно только слово: „увлекательно“…

Все следующие лекции Гоголя были очень сухи и скучны».

И очень смешно

Гоголь – человек скрытный. Но не с Пушкиным. 2 декабря 1833 года Гоголь прочитал ему «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Оценка Александра Сергеевича короткая и ёмкая: «Очень оригинально и очень смешно».

В ноябре 1834 года Пушкин написал Гоголю о повести «Невский проспект»: «Перечёл с большим удовольствием…»

В январе 1835 года готовился к печати сборник Гоголя «Арабески». Николай Васильевич обращался к Александру Сергеевичу: «Я до сих пор сижу болен, мне бы очень хотелось видеться с Вами». «Посылаю Вам два экземпляра „Арабесков“. Вычитайте мой и, сделайте милость, возьмите карандаш в Ваши ручки и никак не останавливайте негодование при виде ошибок, но тот же час их всех налицо. Мне это очень нужно.

Пошли Вам Бог достаточного терпения при чтении!»

Пушкин растил Гоголя бережно, в свободе. Относился к нему, как к драгоценности. Подарил сюжет «Мёртвых душ».

7 октября 1835 года Гоголь обратился к Пушкину: «Начал писать „Мёртвых душ“. Сюжет растянулся на подлинный роман и, кажется, будет сильно смешон. Но теперь остановил его на третьей главе. Ищу хорошего ябедника, с которым бы можно коротко сойтиться. Мне хочется в этом романе показать хотя с одного боку всю Русь».

И дальше: «Сделайте милость, дайте какой-нибудь сюжет, хоть какой-нибудь смешной или не смешной, но русский чисто анекдот. Рука дрожит написать тем временем комедию».

И Пушкин подарил Гоголю идею комедии «Ревизор». Её премьера состоялась 19 апреля 1836 года в Александринском театре.

Диалог

Ничего подобного сцена ещё не видела. Мнения о комедии разделились. Но Гоголь решил, что это полная неудача. Вывод его замечателен: «Все оскорбления, все неприятности посылались мне Высоким Провидением на моё воспитание».

Николай Васильевич решил ехать за границу: «…там размыкаю тоску, которую наносят мне ежедневно мои соотечественники. Писатель современный, писатель комический, писатель нравов должен подальше быть от своей родины. Пророку нет славы в отчизне».

Но до отъезда Гоголя за границу два великих писателя впервые на равных встретились на страницах «Современника». Этот журнал Пушкин начал выпускать вместе с Плетнёвым в 1836 году. В первом томе была напечатана статья Гоголя «О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году». А в третьем номере появилось «Письмо издателю», написанное Пушкиным от лица провинциального читателя. И там – критика некоторых утверждений молодого Гоголя.

Под статьёй – примечание Пушкина от собственного лица: «Статья „О движении журнальной литературы“ напечатана в моём журнале, но из сего ещё не следует, что все мнения, в ней выраженные с такою юношескою живостью и прямодушием, были совершенно сходны с моими собственными. Во всяком случае она не есть и не могла быть программою „Современника“».

Гоголь это спокойно принял. Он вырос – и Пушкин это знал.

Переход

6 июня 1836 года Гоголь уезжает за границу писать «Мёртвые души». С дороги сообщает Жуковскому: «Клянусь, я что-то сделаю, чего не делает обыкновенный человек. Львиную силу чувствую в душе своей и заметно слышу переход свой из детства, проведённого в школьных занятиях, в юношеский возраст».

У него и мысли нет о том, что он никогда больше не увидит Пушкина. Весть о смерти поэта Гоголь получил в Риме. Вот отрывок из его письма М. П. Погодину: «Ничего не говорю о великости этой утраты. Моя утрата всех больше. Ты скорбишь как русский, как писатель, я… я и сотой доли не могу выразить своей скорби. Моя жизнь, моё высшее наслаждение умерло с ним. Мои светлые минуты моей жизни были минуты, в которые я творил. Когда я творил, я видел перед собою только Пушкина. Ничто мне были все толки, я плевал на презренную чернь, известную под именем публики; мне дорого было его вечное и непреложное слово.