О вещах действительно важных. Моральные вызовы двадцать первого века

Project Syndicate, 13 сентября 2010 года

Культурные предрассудки против китобойного промысла?

Тридцать лет назад австралийские суда, с благословения правительства, промышляли ловом кашалотов у западного побережья Австралии. А месяц назад Австралия возглавила международный протест против решения Японии забить 50 горбатых китов, и Японии под этим давлением пришлось объявить о замораживании своих планов на год или два. Перемены в общественном мнении по поводу забоя китов радикальны и происходят не только в Австралии.

Инициатором протестов против австралийского китобойного промысла был Гринпис. Возглавлять расследование в этой сфере правительство поручило отставному судье Сиднею Фросту. Внес в него свой вклад и я, как неравнодушный австралийский гражданин и профессор философии, специалист по этичному обращению с животными.

Я утверждал, что забой китов должен прекратиться, – не потому, что китовые стали редким видом. Эту позицию было кому защищать: ее поддерживали многочисленные эксперты – экологи и морские биологи. Мой аргумент заключался в том, что киты – социальные млекопитающие с большим мозгом, способные получать от жизни удовольствие и испытывать боль. Причем не только физическую, но и стресс из-за утраты товарища. Кита невозможно забить гуманно, он для этого слишком велик. Даже взрывающимся гарпуном трудно с первого выстрела попасть в нужное место. К тому же использовать много взрывчатки не в интересах китобоев, ведь смысл промысла в том, чтобы получить как можно больше ценных жиров и мяса. Поэтому загарпуненный кит обычно гибнет медленно и мучительно.

Все это делает китобойный промысел весьма сомнительным с точки зрения этики. Будь убийство китов для людей вопросом жизни и смерти, этические претензии к нему, видимо, удалось бы оспорить. Но у нас нет таких насущных нужд, которые можно удовлетворить, только убивая китов. Все, что дает нам китобойный промысел, мы способны получить иными способами и без всякой жестокости. Без крайней необходимости причинять невинному существу страдания дурно, следовательно, китовый промысел неэтичен.

Фрост согласился с этим. Без тени сомнения он оценил методы убийства китов как негуманные и даже, по его собственным словам, «чудовищные». Он отметил, что, «вполне вероятно, мы имеем дело с обладателями необычайно развитого мозга и интеллекта». Фрост рекомендовал прекратить забой китов, и правительство консерваторов, возглавляемое премьер-министром Малькольмом Фрейзером, согласилось с его рекомендациями. Вскоре австралийцы стали нацией противников китобойного промысла.

Планы по умерщвлению горбатых китов заморожены, но японскому китобойному флоту все равно предстоит убить около тысячи других китов, преимущественно более мелких полосатиков. Этот промысел проходит по категории «научные исследования» – правила, утвержденные Международной комиссией по промыслу китов, позволяют забивать китов в исследовательских целях. Впрочем, похоже, что эти исследования направлены в основном на то, чтобы подвести научную базу под коммерческий китобойный промысел. Если же неэтичен сам промысел, то и соответствующие исследования и неэтичны, и лишены смысла.

Япония утверждает, что китобойный промысел надо обсуждать спокойно, «без эмоций», опираясь на научные данные. Как полагают японцы, зафиксирован такой рост численности горбатых китов, что забой 50 особей не будет угрожать существованию вида. В узком смысле, возможно, они и правы. Но наука не в состоянии указать, можно или нельзя убивать китов. Желание японцев продолжать китовый промысел – такое же эмоциональное, как и сопротивление со стороны защитников окружающей среды. Японцам совершенно не обязательно есть китов ради пропитания или пользы для здоровья. Это просто традиция, которую они стремятся поддерживать, видимо, потому что некоторые питают к ней эмоциональную привязанность.

Но у японских китобоев есть аргумент и посильнее. Они утверждают, что Запад против охоты на китов, потому что кит для западного человека – животное особое, что-то вроде коровы для индуса. Западные народы, считают японцы, не должны насаждать среди них собственные культурные клише.

Лучший ответ на такой довод заключается в том, что избегать причинения ненужных страданий чувствующему существу – ценность, не имеющая культурной специфики. В этом, в частности, состоит один из главных принципов буддизма, лежащего в основе японских этических традиций. Но с такой позиции западному человеку выступать сложно, потому что он сам слишком часто заставляет животных страдать без необходимости. Например, австралийское правительство, которое так энергично выступило против китобойного промысла, ежегодно разрешает забивать около миллиона кенгуру – устраивать настоящую бойню, причиняющую животным много страданий. То же относится к разным видам охоты, принятым в других странах, не говоря уже о страданиях животных в крупных специализированных хозяйствах.