О вещах действительно важных. Моральные вызовы двадцать первого века

С учетом всех возможных обстоятельств, участники семинара не стали проводить жесткой границы. Вместо нее они определили «серую зону», в которой сами родители решают, выхаживать или не выхаживать новорожденного. Если родители ребенка, родившегося на 23-й неделе, не хотят, чтобы его выхаживали, всем придется согласиться с их решением. Участники семинара сошлись на том, что, хотя оговорить возможность активного вмешательства необходимо, такой вариант следует оценивать как нежелательный. 72 % участников, если родители не захотят, не стали бы прибегать к медицинскому вмешательству даже и в 25 недель. Но, по общему мнению, 26-недельного ребенка, в отсутствие особых обстоятельств, выхаживать надо.

Американская академия педиатрии считает детей, родившихся на сроке до 23 недель и весящих меньше 400 граммов, нежизнеспособными. Но в США очень сложно противостоять укоренившейся риторике, требующей делать все возможное для спасения любой человеческой жизни. Вместе того чтобы открыто обсуждать с родителями их возможности и перспективы, некоторые врачи предпочитают сказать, что вмешательство «бесполезно» и «сделать ничего нельзя». На самом деле активное выхаживание часто в состоянии продлить ребенку жизнь, но с высокой вероятностью тяжелых функциональных расстройств. В этой ситуации говорить, что выхаживание «бесполезно», — значит выносить этическое суждение о том, что жить с такими тяжелыми расстройствами хуже, чем не жить, или что такая жизнь не стоит усилий, которых больной ребенок потребует от родителей и общества.

Другие врачи считают человеческую жизнь абсолютной ценностью и видят свой долг в том, чтобы делать все для спасения каждого ребенка, независимо от вероятности тяжелой инвалидности в дальнейшем.

Ни те ни другие не оставляют родителям возможности самим участвовать в решении, касающемся их ребенка. И хотя тяжелый груз ответственности с родителей при этом снимается, они теряют шанс понять, насколько этот ребенок для них ценен, смогут ли они принять в свою жизнь тяжелобольного, любить его и заботиться о нем. Вот почему в решении вопроса жизни и смерти — выхаживать или нет детей, родившихся в «серой зоне», — право решающего голоса должно оставаться за родителями.

Амилия выжила, и границы «серой зоны» стали шире, но сама зона никуда не делась. Мы не знаем, приведет ли недоношенность Амилии к долгосрочным функциональным расстройствам, но, как бы ни разрешилась ее история, другие родители могут обоснованно предпочесть не рисковать и не тратить столько общественных денег на то, чтобы для выживания крошечного новорожденного было сделано все возможное.

Free Inquiry, июнь/июль 2007 года

Убийства новорожденных из милосердия: поднимем завесу

В ЧЕТВЕРГ ДВА ВРАЧА из Медицинского центра Гронингенского университета (Нидерланды) рассказали в The New England Journal of Medicine, при каких обстоятельствах специалисты их клиники 22 раза за семь лет прибегали к эвтаназии новорожденных. Все эти случаи были доложены окружному прокурору, и ни одного из врачей к ответственности не привлекли.

Эдуард Ферхаген и Питер Сауэр подразделяют новорожденных, в отношении которых возможно принятие решения об окончании жизни, на три группы.

Первая — это младенцы, которые неизбежно умрут вскоре после рождения, современная медицина не в состоянии продлить их жизнь.

Вторая — те, кому для поддержания жизни необходима аппаратура, например аппарат искусственного дыхания, и чьи прогнозы на будущее «очень неблагоприятны». Это младенцы с тяжелыми поражениями мозга. Даже если они смогут существовать автономно, качество их жизни все равно будет крайне низким.

В третью группу входят дети «без надежды на выздоровление», испытывающие при этом «невыносимые страдания». Например, к третьей группе относился ребенок с очень тяжелой формой spina bifida — расщепления позвоночника, порока развития спинного мозга, при котором позвонок его не прикрывает. Однако такие новорожденные могут быть жизнеспособны и без аппаратной поддержки.

Именно об этой, третьей, группе и идут споры, поскольку жизнь таких новорожденных нельзя прекратить простым отключением аппаратуры. Когда страдания невозможно облегчить и надежды на улучшение нет, врачи Медицинского центра Гронингенского университета обсуждают с родителями, не будет ли в такой ситуации смерть «более гуманным решением, чем продолжение жизни». Если родители сочтут, что это именно так, и с ними согласится команда врачей, а также еще один независимый медик, никак не связанный с пациентом, — жизнь новорожденного может быть прекращена.

Американские пролайферы, конечно, скажут, что сделан новый шаг по наклонной плоскости, по которой Нидерланды катятся с тех самых пор, как двадцать лет назад узаконили добровольную эвтаназию. Но прежде чем изобличать гронингенских докторов, критикам стоит присмотреться к тому, что происходит в США.