О воле в природе

Начиная с начала нашего столетия, неорганическому часто хотели приписать жизнь — и совершенно неправильно. Живое и органическое — понятия взаимозаменяющие; вместе со смертью органическое перестает быть таковым. Во всей природе нет более резкой границы, чем граница между органическим и неорганическим, т. е. между тем, где форма — существенное и пребывающее, и тем, где дело обстоит наоборот. Граница здесь не колеблется, как она колеблется порой в различии между животным и растением, между твердым и жидким, газом и паром: следовательно, пытаться устранить ее означает намеренно внести путаницу в наши понятия. А что в безжизненном, неорганическом надлежит видеть волю, сказал впервые я. Ибо у меня, в отличие от предшествующего мнения, воля — не акциденция познавания и тем самым жизни; сама жизнь есть проявление воли. Познание же действительно представляет собой акциденцию жизни, а жизнь — акциденцию материи. Но сама материя есть лишь воспринимаемость проявлений воли. Поэтому в каждом стремлении, которое вытекает из природы материального существа и, собственно, эту природу составляет или посредством этой природы являя себя, открывается, следует познавать воление, и следовательно, нет материи без проявления воли. Низшее и поэтому самое общее проявление воли есть тяжесть; поэтому ее назвали существенной основной силой материи.

При обычном воззрении на природу полагают, что существует два в. корне различных принципа движения, что, следовательно, движение тела может иметь двоякое происхождение, — либо исходить изнутри, и тогда его приписывают воле, либо извне, тогда оно возникает под воздействием причин. Это основное воззрение обычно предполагается как само собой разумеющееся и лишь иногда отчетливо высказывается; тем не менее я хочу для полной достоверности привести несколько мест такого рода из произведений древнейших и новейших времен. Уже Платон в Федре (р. 319, Bip. [215e]) устанавливает противоположность между движимым изнутри (душа) и тем, что обретает движение только извне (тело), » ; ту же антитезу мы находим и в 10 книге «Законов» (с. 85)⁰⁸⁶ .

Аристотель (Phys. VII, 2 [243а 11]) также устанавливает основоположение: quicquid fertur а se movetur, aut ab alio⁰⁸⁷ . В главе 4 и 5 следующей книги он возвращается к той же противоположности и связывает с ней далеко идущие исследования, в ходе которых он именно вследствие неправильности этой противоположности сталкивается с большими трудностями⁰⁸⁸ . И еще в новое время Ж. Ж. Руссо очень наивно и непринужденно говорит о той же противоположности в знаменитой «Profession de foi du vicaire Savoyard», «Emil» IV, p. 27 Bip.): «j'apperСois dans les corps deux sortes de mouvement, savoir: mouvement communiquE, et mouvement spontane ou volontaire: dans le premier la cause motrice est etrangere au corps mU; et dans second elle est en lui–mEme»⁰⁸⁹ . И даже еще в наши дни Бурдах (Physi–ol. Bd. 4, S. 323) высказывается в свойственном этому времени высокопарном, напыщенном тоне следующим образом: «Определяющее основание движения лежит либо внутри, либо вне того, что движется. Материя представляет собой внешнее бытие, она обладет движущими силами, но приводит их в действие при известных пространственных условиях и внешних противоположностях: лишь душа — нечто постоянно действующее, внутреннее начало, и только одушевленное тело находит в себе, независимо от внешних механических условий, повод к движениям и движется по своей воле».

Здесь мне приходится повторить то, что некогда сказал Абеляр: Si omnes patres sic at ego non sic⁰⁹⁰ , ибо в отличие от этого основного воззрения, каким бы оно ни было древним и общепринятым, я утверждаю в моем учении, что не существует двух в корне различных источников движения, что движение не исходит либо изнутри — и в этом случае может быть приписано воле, либо извне — и в этом случае вызывается причинами, но что то и другое нерасторжимо и происходит при каждом движении тела одновременно. Ибо, с одной стороны, возникающее из воли движение всегда предполагает и причину: для познающих существ — это мотив; без причины движение невозможно и для них. С другой стороны, заведомо вызванное внешней причиной движение тела само по себе все–таки проявление его воли, которое лишь вызывается причиной. Следовательно, существует лишь один, единый, всеобщий, не допускающий исключений принцип движения: его внутреннее условие — воля, его внешний повод — причина, которая в зависимости от свойств движимого, может выступать также в образе раздражения или мотива.