О воспитательной системе

Короче говоря, я написал еще одну пьесу "Ньютоновы кольца" (почему-то скрываюсь под фамилией Гальченко). Меня увлекла тема изобразить игру мельчайших бликов, зайчиков на очень ограниченном участке нашей борьбы, мне хотелось этой радужной игрой подчеркнуть величие и уверенность нашего движения. Сегодня я прочитал Вашу статью "Литературные забавы"#69, и теперь я понимаю, что меня в моей пьесе интересовала "химия" явлений среди наших людей. Очень возможно, что такой химии у меня не получилось, я не имею никакого понятия о качестве "Ньютоновых колец". Но так как в эту работу я вложил кое-что и так как в ней есть рисунки настоящих живых людей и живых конфликтов, которые я наблюдал вокруг себя, то я осмеливаюсь просить Вас, если позволяет здоровье и если у Вас найдется время, прочитайте "Ньютоновы кольца", которые я Вам одновременно посылаю. Внимание и забота, которые Вы мне всегда оказывали, позволяют и теперь обратиться к Вам с этой просьбой.

Начал третью часть "Педагогической поэмы", которую надеюсь представить к альманаху седьмому. Очень хочу, чтобы третья часть вышла самой лучшей, поэтому стараюсь закончить ее раньше, чтобы успеть сделать исправления, а может быть, даже написать наново, если потребуется.

Простите, что письмо на машинке - уже две недели, как лежу в постели, немножко надорвался - нервы. Харьков, коммуна Дзержинского. 26 января 1935 г. Преданный Вам А.Макаренко

Дорогой Антон Семенович,

на мой взгляд, пьеса "Ньютоновы кольца" пьеса интересная и может быть разыграна очень весело, если за нее возьмутся молодые артисты, например филиал МХАТа, играющий в Коршевском театре.

Но я уверен, что любой режиссер скажет Вам: пьеса растянута и требует солидных сокращений "по всей длинне" ее текста.

К этому недостатку присоединяется другой: недописаны фигуры Хромова, Лугового, Никитина. Хромов особенно требует добавлений, ибо драматизм его положения недостаточно подчеркнут. Ему надо бы дать сценку с Рязановой, сцену, после которой она почувствовала бы, что Хромов работает честно.

Впрочем - все это дело режиссуры, и я Вас спрашиваю: будете ли Вы переделывать пьесу или сначала покажете ее режиссеру? Жду ответа.

Сударь мой: мне очень хочется обругать вас. Вам бы следовало сначала довести до конца "Педагогическую поэму", а потом уж писать пьесы. А Вы, по примеру литературных юношей, взявшись за одно дело и не кончив его, начинаете другое. Первое дело от этого весьма страдает, а оно важнее пьесы, значительно важнее.

Ну, вот, обругал, легче мне стало?

Увы, нет. Всего доброго. Крепко жму руку. 8.2.1935. А.Пешков

1935 г., февраль

--------

Дорогой Антон Семенович,

на мой взгляд, "Ньютоновы кольца" пьеса веселая и - если хотите - я могу передать ее в театр Корша или же Вахтангова.

Но - мне хочется ругать Вас. Напрасно Вы прервали работы над "Педагогической поэмой", значение которой гораздо солиднее пьес. Вот уже первые части "Поэмы" вышли, а где третья? Очень прошу Вас: продолжайте эту работу! Я думаю, что 3-ю часть нужно довести до момента Вашего ухода и на нем кончить.

Копию Вашего письма П.П. о Куряже я сообщил Павлу Петровичу Постышеву#70, вероятно, он вызовет Вас "для разговора".

Будьте здоровы! Работайте.

А.Пешков

1935 г., февраль

--------

Дорогой Алексей Максимович!

Ругаете Вы меня или помогаете, а я все равно не умею так написать Вам, чтобы хотя бы на минутку Вы почувствовали всю глубину и теплоту моей благодарности и любви к Вам. И я страшно злюсь на себя и на наш век за то, что теперь люди такие деловые и суровые, что они умеют только возиться с материей, что явления в собственных душах такие для них стали непосильные.

Спасибо, что обругали. Это у Вас так сильно и ласково выходит, что мне может позавидовать любой мой воспитанник. Секрет педагогического воздействия таким образом еще и до сих пор для меня проблема. Во всяком случае, после Вашей проборки мне хочется написать не третью часть "Педагогической поэмы", а третью часть чего-то страшно грандиозного.

Это, однако, не мешает "жалкому лепету оправданий". "Педагогическая поэма" - это поэма всей моей жизни, которая хоть и слабо отражается в моем рассказе, тем не менее представляется мне чем-то "священным". Я не могу писать поэму в сутолоке моей работы в коммуне. Для поэмы мне нужен свободный вечер или какое-нибудь уединение. А пьесы я набрасываю в коммунарском кабинете в трехминутных перерывах между деловыми разговорами, выговорами, заседаниями, удовлетворяя писательский зуд, который так поздно у меня разгорелся в значительной мере благодаря Вашему ко мне внимания. Теперь я уже не в состоянии пройти безучастно мимо интересных людей и коллизий. А так как мне записывать некогда, то хочется написать скорей, пока не забыл ничего.

Оправдался? Кажется, нет. Поэтом даю слово не писать ничего, пока не окончу "Педагогическую поэму", кстати, конец уже недалеко.