О времени, о товарищах, о себе

Он рассказывал так, что я даже в полусне ощущал этот аромат.

Утро. Пересекаем Волгу. На станциях предлагают молоко в обмен на хлеб. С хлебом здесь неважно, перебои.

Станция Полетаево. Здесь у меня пересадка. Поезд направляется в Магнитогорск. Поезда чередуются — один день в Челябинск, второй — в Магнитогорск.

По этой дороге я проезжал не раз. Перед окном знакомые картины станционных строений, неизменные будки с надписью «Кипяток». Во время остановки поезда у них моментально образуется очередь. За решёткой, отделяющей перрон от станционного посёлка, обычно шла торговля. Женщины, закутанные в платки и шали, продают яблоки, молоко, кур и прочую снедь. На Волге по ту и другую сторону реки — торговля рыбой. Когда-то к приходу поезда здесь выносили крупных копчёных стерлядей. Теперь я этого не вижу.

Кинель. Вдали видна буровая вышка. Второе Баку. Дальше — в Башкирии — тоже нефть.

Одним из первооткрывателей башкирской нефти был студент Горной академии Алексей Блохин, мы с ним вместе учились. Когда он приехал с летней студенческой практики из Ишимбаева, то рассказал мне, как у него возникла дерзкая теория, объясняющая геологическое строение Уральских гор. Алексей был страшно возбуждён. Мы ходили в Москве по Пыжевскому переулку, и он все говорил и говорил об этой идее.

— Дело в том, что на Урале мы, геологи, встречаемся с рядом загадок, которые нельзя на основе наших представлений о геологических структурах объяснить. Например, мы делаем проходку, отбираем образцы пород и вдруг под более древними породами находим более молодые. Как они туда попали? На этот вопрос пока есть один ответ — ответ без научного объяснения — аномалия. Но вот я нашёл во время своих геологических поисков древнего рачка, которого на западном склоне Уральских гор никогда никто не находил. Он встречался и должен был, по всем нашим представлениям, находиться только на восточном склоне. Как он попал сюда, на запад?

Вот тогда-то мне и пришла в голову эта гипотеза: а почему бы не допустить, что произошёл гигантский сдвиг и восточный склон Уральских гор переполз на запад и перекрыл породами восточного склона породы западного? Вот краткая суть моей теории. Если её принять, тогда все будет предельно ясным — все становится на свои места. Собираюсь докладывать на геологическом отделении Академии наук.

Позже я узнал, что доклад моего друга произвёл большое впечатление, и многие маститые учёные не могли себе простить, что такое объяснение загадки геологического строения уральских горных массивов пришло в голову не им, а молодому геологу, пока ещё только студенту.

Отроги Уральских гор…

Сколько здесь богатств, ещё не раскрытых тайн! Железные руды бакальского месторождения, магнезит Садки и сокровищница многих минералов — Миас.

А вот и знакомые уже мне столбы. По одну сторону надпись «Европа», по другую — «Азия». Они остаются позади. Мне предстоит работать в Азии.

Меня встречают. Шофёр завода на стареньком, изношенном «фордике», который давно нужно было бы отправить в качестве лома на металлургический завод. Сажусь рядом с шофёром.

— Вот у меня только дверка-то не запирается — запор испортился. Вы крючочек накиньте, а то все время открываться будет — так из машины-то и выпасть можно.

Одна из передних дверок «фордика» закрывалась приваренным накладным крючком. «Да, техника», — подумал я.

Дорогу развезло — здесь весна только начинается. В залитой полыми водами вязкой низине нельзя различить, где проходит колея.

— Да здесь, вероятно, надо не на машине, а на лодке ездить.

— Скоро просохнет, ещё неделька, и все будет сухо. Теперь-то, однако, и застрять можно, но, думаю, ничего, выберемся. У меня весь инструмент с собой.

Дорога здесь — бич. Я уже знал, что каждый шофёр, когда бы ни выезжал за город, обязательно клал в багажник топор, лопатку и кусок стального троса.

В стороне слева видно Грязное озеро. В Челябинской области много озёр — солёных, пресных, открытых, заросших камышом. Грязное озеро — пересохшее. Его тяжёлая темно-зелёная грязь считается целебной. Кое-кто из местных жителей здесь принимает грязевые ванны. На пустынных берегах озера нет ни одного строения.

— Что представляют собой эти грязи? Исследовал ли их кто-нибудь? — спросил я шофёра.

— Видимо, ещё нет, не доходят до всего руки.

И я снова вспомнил свою поездку на Алтай в 1927 году.

Из Бийска мы добрались тогда до селения Верхний Уймон, где наняли лошадей и в сопровождении четырёх местных охотников, которые согласились проводить нас до верховьев реки Иртыша, мы верхом направились в трудный путь по таёжным тропам, переходя вброд реки и переваливая с одной горной гряды на другую. На четырнадцатый день пути мы вышли к первому обитаемому пункту, состоявшему из нескольких деревянных строений. Это были Рахмановские ключи. Вечерело, мы раскинули палатки и развели костёр. На огонёк к костру подошёл один из местных жителей. Поздоровались. Он оказался врачом.