О времени, стране и о себе. Первый секретарь МГК КПСС вспоминает

Когда в нашу поддержку выступили еще два человека, Горбачев изменил позицию и все жесткие слова из своего доклада на пленуме выбросил. Оставил только маленькую фразу о том, что Московский городской комитет КПСС своими действиями хоть и не вносит раскола, а каким-то образом дискредитирует деятельность руководства партии.

Поэтому я, когда выступал на пленуме ЦК, сказал, что в первоначальном варианте доклада Михаила Сергеевича был несколько иной текст, в котором Московский городской комитет партии подвергся резкой критике. Но, несмотря на всякие купюры, мы все заявляем, что все равно стоим за то, чтобы провести досрочный съезд, и считаем, что надо ставить вопрос о руководстве партии.

Этот последний пленум ЦК КПСС мне особенно запомнился. Большинство уже понимало, что дело идет к развалу, краху общественно-политического строя страны. Все громче звучало требование о проведении осенью 1991 года внеочередного, XXIX съезда партии, смене руководства и, в первую очередь, Горбачева. По моей информации, Горбачев хотел воспользоваться этой ситуацией следующим образом: если на пленуме прозвучит требование о его немедленной отставке и вопрос будет вынесен на голосование, то около сотни членов ЦК должны будут покинуть заседание и таким образом сначала расколоть ЦК, а затем и партию, проведя свой внеочередной съезд.

Понимая это, члены ЦК, не поддерживающие Горбачева, не стали ставить на голосование вопрос о его немедленной отставке.

Так же выступали многие другие. Повода для раскола ЦК, ухода с заседания определенной его части не было подано.

Пленум принял решение о проведении внеочередного XXIX съезда КПСС в октябре – ноябре 1991 года.

В августе 1991 года на Пленуме ЦК КП Российской Федерации было мое последнее публичное выступление. Я говорил о необходимости Компартии Российской Федерации иметь свой стержень, поскольку и факт ее образования, и состав ее руководства были неоднозначно восприняты в обществе и среди коммунистов. Компартия Российской Федерации, занимаясь только критикой Горбачева, политики руководства КПСС и правительства, не выдвинула своей собственной конкретной программы, которая бы привлекла народ. Новая программа требовала новых идей, а их не было.

Горбачев на этом пленуме не присутствовал, но я уверен, что у него была трансляция в кабинете, и он слушал весь ход пленума.

…Горбачев мне отомстил очень мелко. Уже став президентом после августовских событий, он поручил своему управляющему делами дать указание Четвертому главному управлению Министерства здравоохранения СССР снять с учета меня и мою семью. Точно знаю, что это было сделано по его личному указанию. Больше он ничего не мог сделать, поскольку следствие по делу ГКЧП доказало мою невиновность.

Спустя шесть лет в «Независимой газете» была опубликована статья Горбачева в связи с пятилетием Беловежского сговора. Там он пытался всячески обелить себя, выступал как защитник единства страны и писал, что в то время, когда он всячески стремился обеспечить сохранение Союза, люди типа Прокофьева ездили по стране, выступали с целью вызвать неудовольствие его, Горбачева, действиями.

К сожалению, я по стране не ездил, а был только один раз в Смоленске, где действительно выступал перед партактивом. Это-то выступление, видимо, глубоко задело Горбачева, если спустя шесть лет он об этом вспомнил…

Иллюзии и разочарования

Подготовка августовских событий 1991 года не была секретом. Знали об этом и Горбачев, и Ельцин. Однако некоторый элемент таинственности присутствовал.

Постараюсь хронологически изложить события и свои ощущения. Прошли многие годы, появилось множество мемуаров. В некоторых авторы излагают свое видение, свою точку зрения. А иногда проскальзывают подтасовки, иногда и полное вранье.

События того времени – история нашей страны. История, как известно, не терпит сослагательного наклонения, но быть точной – должна. И я, как очевидец, как участник, имею право на уточнения. И это, мне кажется, моя обязанность.

Все, кто высказывают свои точки зрения по поводу ГКЧП, правы в главном: нельзя рассматривать ГКЧП только как узко направленное мероприятие. И прежде всего нельзя рассматривать членов ГКЧП как единое целое: это были разные люди, с разными политическими установками.

Я бы хотел начать разговор о ГКЧП с предыстории.

В марте 1991 года мы вместе с Олегом Шениным были у Ивашко по нашим внутрипартийным делам. Раздался звонок Горбачева. Он спросил у Ивашко, что тот делает. Узнав, кто у него находится, Горбачев сказал: «Бери Олега и Прокофьева и приезжайте ко мне в Кремль».

В Кремле мы прошли к Горбачеву в так называемую Ореховую комнату, которая располагалась между залом заседаний Политбюро и кабинетом Горбачева. Там уже сидели за круглым столом Лукьянов, Язов, Пуго, Догужиев (вместо Павлова – тот тогда болел). Из секретарей я заметил Семенову, Строева. Присутствовали Янаев и Болдин. Состав был весьма необычный. Это и не Политбюро, и не Секретариат, а сбор руководителей государства и партии.