О всех морях с устрицами

— Давай сюда велосипед, — только и сказал Ферд. Оскар сказал, что да, разумеется, конечно, — отдал велосипед и пошел мыться. Ферд осмотрел машину: красный лак покрыт грязной коркой; тут запеклись пыль, глина, грязь, ошметки высохшей травы… Машина выглядела не просто грязной, а оскверненной, обесчещенной, униженной. А ведь он чувствовал себя на нем стремительной птицей… Он летал!..

Вышел Оскар — мокрый после душа и все еще сияющий. Увидев, что происходит, он вскрикнул и бросился к Ферду.

— Не подходи, — сказал Ферд, взмахнув ножом. И продолжил свое занятие: он резал шины, камеры, седло и чехол седла, снова и снова нанося удары.

— Ты что, спятил?! — заорал Оскар. — Совсем с катушек слетел?! Ферд, не надо! Ферд!..

Ферд меж тем выломал спицы, согнул их, скрутил. Он взял кувалду и в считанные минуты превратил раму в груду лома — и продолжал крушить, пока окончательно не выбился из сил.

— Ты не только псих, — горько сказал Оскар, — ты еще и чертов грязный ревнивец. Ну тебя ко всем чертям. — И тяжело топая вышел. И дверью хлопнул.

Ферд, чувствуя себя совершенно разбитым, запер магазинчик и поплелся домой. Читать ему не хотелось. Он выключил свет, бросился на кровать и лежал так без сна много часов, прислушиваясь к ночным шорохам и собственным горячечным мыслям.

Несколько дней они не разговаривали. Только по делу. Обломки французского гоночного велосипеда валялись позади магазина-мастерской. И почти две недели ни тот, ни другой не заходили на задний двор, чтобы не видеть их.

Но вот однажды утром Оскар приветствовал компаньона необыкновенно восторженно. Он в восхищении качал головой и повторял:

— Нет, ну как тебе это удалось, Ферд? Как? Боже всемогущий, это просто гениально! Ферд, ты гений, я должен это признать! Вот моя рука — и забудем прошлое, а, Ферд?

Ферд пожал протянутую руку.

— Ну конечно, конечно, то есть… Слушай, ты, собственно, о чем?

Оскар торжественно повел партнера на задний двор. Там стоял, сияя алым лаком, французский гоночный велосипед. Целый и невредимый. Без единой царапины.

Ферд разинул рот. Присел на корточки. Осмотрел и ощупал велосипед. Это была та самая, его машина. Со всеми сделанными им изменениями и усовершенствованиями.

Он медленно выпрямился.

— Регенерация…

— А? Чего? — переспросил Оскар. Вглядевшись в лицо партнера, он заметил: — Слушай, парень, да на тебе лица нет! Белый как стенка! Ты что, ночь не спал, работал с ним? Иди-ка присядь… И все-таки я не могу понять, как тебе это удалось.

Они вернулись в магазинчик, и Ферд тяжело опустился на стул.

— Оскар, — сказал он, — послушай…

— Чего?

— Оскар… ты знаешь, что такое регенерация? Нет? Так вот. У некоторых ящериц например: схватишь ее за хвост, а тот оторвется. А ящерица потом регенерирует — отращивает новый хвост. Или некоторые виды червей, и гидры, и морские звезды: разрежь их на куски, и из каждого вырастет новая особь, каждый кусок отрастит все недостающее. Потом тритоны, они восстанавливают потерянные лапы, и лягушки тоже.

— Еще бы, Ферд. Здорово. Но, то есть, послушай, это все природа и очень интересно. Но я тебе про велосипед — как тебе удалось его так здорово починить?

— Я к нему не прикасался. Он регенерировал. Как тритон. Или омар.

Оскар задумался. Он опустил голову, исподлобья взглянул на Ферда.

— Э-э… ну… Ферд… Послушай… а почему тогда все поломанные велосипеды так не делают?

— Потому что это — не простой велосипед. То есть, я хочу сказать, не настоящий… — Перехватив озадаченный взгляд Оскара, он воскликнул: — Оскар, так оно и есть\.

Озадаченное выражение на лице Оскара сменилось недоверчивым. Он поднялся.

— Ну ладно. Спора ради допустим, что все эти штуки насчет букашек и угрей — или о ком ты там? — правда. Ну так ведь они живые! А велосипед — нет.

И он победно взглянул на собеседника сверху вниз. Ферд покачал носком ботинка из стороны в сторону, задумчиво опустив глаза.

— Кристаллы тоже неживые, но в подходящих условиях они могут самовосстанавливаться… Оскар, послушай — не мог бы ты пойти заглянуть в ящик стола, проверить, на месте ли булавки? Пожалуйста.

Оскар вышел в «контору». Было слышно, как он открывает ящики, роется в них, со стуком их задвигает. Наконец он вернулся.

— Не-а, — протянул он. — Ни одной. Точно как та леди говорила или вот ты: как булавки нужны, так их и нет. Они просто исчеза… Ферд? Какого…

Ферд распахнул гардероб и отскочил — на него обрушилась лавина проволочных плечиков.

— И точно как ты говорил, — произнес Ферд, кривя рот. — Зато плечиков вечно хоть пруд пруди. А вчера их тут не было.

Оскар пожал плечами.

— Не пойму, о чем ты. Впрочем, кто угодно мог залезть сюда, забрать булавки и подсунуть плечики. Я например — только я этого не делал. Или ты. Или… — Он сузил глаза. — Или, может, ты во сне это сделал. Может, ты лунатик. Нет, тебе точно надо идти к врачу. Ты выглядишь скверно — краше в гроб кладут!

Ферд вернулся от гардероба, сел, уткнул лицо в ладони.