О всех созданиях – больших и малых

Телки перестали щипать траву и посмотрели на нас с легким любопытством, продолжая мерно двигать челюстями, а потом, в ответ на наши новые призывы, они небрежно побрели вверх по склону. Нам удалось подманить их к двери сарая, но там они остановились. Первая было всунула голову внутрь, затем стремительно повернулась и кинулась вниз по склону. Остальные последовали ее примеру, и, хотя мы заметались, размахивая руками, они промчали мимо, будто нас там вообще не было. Я грустно провожал их взглядом, а они задирали хвосты и вскидывали задом, что твои мустанги, явно получая большое удовольствие от этой новой игры.

Спускаемся с холма, вновь медленно подманиваем их к сараю, и вновь внезапное бегство. На этот раз начала одна, но, пока я носился галопом взад и вперед, стараясь ее перехватить, остальные со злорадством проскочили сбоку и сбежали по склону.

Склон был длинный и довольно крутой, и, взбираясь по нему в третий раз, я пожалел, что столь добросовестно одеваюсь согласно инструкции: министерство предписывало новым инспекторам при исполнении своих обязанностей одеваться соответствующим образом. Я отнесся к этому с полной серьезностью и обзавелся длинным клеенчатым плащом и особенно высокими резиновыми сапогами. Но теперь стало мучительно ясно, что они не слишком подходят для подобной работы. Глаза мне заливал пот, рубашка прилипала к спине.

В третий раз понаблюдав, как телки радостным галопом удаляются к подножию склона, я решил принять кое-какие меры.

– Минуточку! – крикнул я фермеру. – Мне становится жарковато!

Я снял плащ, аккуратно сложил, отнес в сторонку от сарая. И пока бережно укладывал на него шприц, коробку с туберкулином, зажимы, ножницы, тетрадь и карандаш, мне мозг сверлила мысль, что меня каким-то образом оставляют в дураках. В конце-то концов, работать на министерство было на редкость легко – любой практикующий ветеринар заверил бы вас в этом. Не надо вскакивать с постели глубокой ночью, следуешь удобному расписанию, не напрягаешься. Короче говоря, просто получаешь деньги даром, отдыхая от настоящей работы. Я утер мокрый лоб и постоял, переводя дух… Нет, это нечестно, нечестно!

Мы попробовали в четвертый раз, и я вознадеялся, что победа осталась за нами: телки небрежно вошли в сарай. Все, кроме одной. Зато она уперлась. Мы умоляюще ее подманивали на «телю!», взмахивали руками и даже подкрались сзади, чтобы подтолкнуть ее, но она упрямо стояла на пороге, с глубоким презрением оглядывая внутренность сарая. Затем в дверях замаячили морды ее товарок, и я понял, что мы вновь потерпели поражение. Несмотря на мои отчаянные приплясывания и вопли, они покинули сарай одна за другой, а потом дружно ринулись вниз. А я в тисках горького разочарования вдруг обнаружил, что мчусь следом за ними.

Мы предприняли еще несколько попыток, причем телки внесли в них некоторое разнообразие: то иногда поворачивая назад на половине склона, то забредая в сарай и кокетливо поглядывая на нас через осыпавшуюся стену, прежде чем, резвясь, вновь сбежать вниз.

После восьмого спуска я умоляюще посмотрел на мистера Кея, который снова невозмутимо раскуривал трубку, словно его ничто не тревожило. Мое расписание приказало долго жить, а он, мне кажется, даже не заметил, что эти метания вверх-вниз заняли уже больше сорока минут.

– Послушайте, – сказал я, – так у нас ничего не получится, а меня ждут в других местах. Неужели ничего больше сделать нельзя?

Фермер придавил табак подушечкой большого пальца, глубоко несколько раз с наслаждением затянулся, потом посмотрел на меня с кротким удивлением:

– Дайте-ка сообразить. Можно напустить на них пса, только, думается, толку не будет. Он совсем еще молодой.

Мистер Кей неторопливо побрел к дому и открыл дверь. Оттуда пулей вылетела мохнатая дворняга, заливаясь радостным лаем, и мистер Кей привел его на луг.

– А ну давай! – крикнул он, указывая на телок, которые тем временем вновь принялись щипать траву.

Пес помчался к ним, и во мне опять пробудилась надежда, пока я смотрел, поднимаясь на холм, как небольшое мохнатое существо гонит телок, покусывая им задние ноги. Но возле сарая все опять пошло наперекосяк. Телки явно заметили неопытность пса, и одна умудрилась брыкнуть его пониже челюсти, когда он на нее кинулся. Бедняга взвизгнул и поджал хвост. Он неуверенно поглядывал на телок, которые надвигались на него, угрожающе наклоняя рога, а потом, видимо, принял решение и направился вниз, припадая к земле. Телки ринулись за ним все быстрее и быстрее; секунду спустя я мог любоваться редким зрелищем: пес мчался по склону, стелясь над травой, а телки, громко топоча, настигали его. У подножия он поднырнул под ворота, и больше мы его не видели. Что-то сдвинулось у меня в мозгу.

– Господи боже ты мой! – завопил я. – Мы никогда эту чертову скотину не проверим! Хватит их с меня! Не знаю, что скажет министерство, но я сейчас же уезжаю!

Фермер посмотрел на меня задумчивым взглядом быка, пережевывающего жвачку. Видимо, до него дошло, что я на пределе.