О всех созданиях – больших и малых

Но насколько удивительно, я сообразил только на обратном пути. Мне вспомнился утренний разговор с Зигфридом, когда мы решили, что фермер, у которого много скотины, не способен испытывать привязанность к отдельным животным. Однако за моей спиной в коровниках и конюшнях Джона Скиптона стояли, наверное, сотни голов рогатого скота и лошадей.

Так что же заставляет его день за днем спускаться к реке в любую погоду? Почему он окружил последние годы этих двух лошадей покоем и красотой? Почему он дал им довольство и комфорт, в которых отказывает себе? Что им движет?

Что, как не любовь?

Теория и практика

Чем дольше я работал в Дарроуби, тем сильнее меня завораживали холмы. И с каждым днем все нагляднее становилось одно важное преимущество: фермеры в холмах все были скотоводами. И умели обращаться со скотиной, а это истинная благодать для ветеринара, чьи пациенты только и стараются, как бы свести на нет его усилия или нанести ему телесное повреждение.

А потому в это утро я с удовольствием оглядел двух мужчин, которые держали корову. Особых затруднений, впрочем, и не предвиделось. Просто надо было сделать ей внутривенную инъекцию, однако присутствие двух таких могучих помощников успокаивало нервы. Морис Беннисон был не очень высокого роста, но крепок, как один из его бычков. Одной рукой он сжимал рог коровы, а пальцы другой стискивали ее нос. У меня сложилось утешительное впечатление, что корова далеко не отпрянет, когда я воткну иглу. Его брат Джордж, которому было поручено обеспечить вздутие вены, держал конец аркана на шее коровы в огромных ручищах, смахивавших на пучки моркови. Он ухмыльнулся мне с высоты своего роста. Шесть футов четыре дюйма.

– Ну-ка, Джордж, – сказал я, – затяните аркан и прислонитесь к корове, чтобы она меня не придавила.

Я протиснулся между коровой и ее соседкой, минуя неподвижную громаду Джорджа, и нагнулся над яремной веной. Она вздулась лучше некуда. Я нацелил иглу, почувствовал, как Джордж оперся на меня локтем, заглядывая через мое плечо, и быстро вонзил ее в вену.

– Чудесно! – воскликнул я, когда брызнул фонтанчик темной крови и густо оросил соломенную подстилку. – Ослабьте аркан, Джордж! – Я порылся в кармане, ища зажим. – И бога ради, не наваливайтесь на меня!

Джордж, видимо, решил опереться на меня всем своим весом, и, пока я старался подсоединить трубку к игле, у меня под его тяжестью начали подгибаться колени. Я испустил еще один отчаянный призыв, но он остался недвижим. Его подбородок впивался мне в плечо, хриплое дыхание раздавалось над самым моим ухом.

Кончиться это могло лишь одним: я упал ничком и беспомощно извивался под неподвижным телом. Мои крики никакого эффекта не произвели – Джордж потерял сознание.

Привлеченный шумом, в коровник вошел мистер Беннисон – как раз вовремя, чтобы увидеть, как я выползаю из-под его старшего сына.

– Вытащите его оттуда! Быстрей! – прохрипел я. – Пока коровы его не затоптали.

Безмолвно Морис и его отец ухватили каждый по щиколотке и разом потянули. Джордж вылетел из-под коров, отбивая затылком четкий ритм, пересек сток с навозной жижей и продолжил свое пребывание в обмороке на полу в проходе.

Мистер Беннисон вернулся к корове, ожидая, что я займусь инъекцией, но распростертое бесчувственное тело отвлекло мое внимание.

– Послушайте, может, прислонить его спиной к стене, а голову опустить между протянутыми ногами? – виновато предложил я.

Они переглянулись, словно решая исполнить мой каприз, ухватили Джорджа за плечи и поволокли к стене со сноровкой людей, привыкших таскать мешки с удобрением и картофелем. Прислоненный к нетесаным камням стены, он по-прежнему выглядел очень скверно: голова упала на грудь, длинные могучие руки бессильно свисают.

Невольно я почувствовал себя немного виноватым.

– А вы не думаете, что нам следует дать ему выпить?

Но терпение мистера Беннисона истощилось.

– Да нет, ничего с ним не стрясется, – раздраженно пробурчал он. – Лучше за дело возьмитесь!

Он, несомненно, считал, что уже и так достаточно долго нянчился с Джорджем.

Это происшествие заставило меня задуматься о том, как люди реагируют на вид крови и другие неприятные зрелища. Хотя я работал только второй год, но уже вывел некоторые законы, касающиеся этого, и один из них гласил, что с ног валятся всегда самые высокие и сильные. (К этому времени я разработал еще несколько других, возможно не слишком научных, теорий. Например: больших собак держат люди, живущие в маленьких домах, и наоборот. Клиенты, которые говорят: «Цена не важна», никогда-никогда не платят по счетам. Когда в холмах я спрашивал дорогу и мне говорили: «Сразу увидите, мимо не проедете!» – я знал, что вскоре безнадежно заплутаюсь.)

Я начинал спрашивать себя, не отличаются ли сельские жители большей впечатлительностью, чем городские. С того самого вечера, когда Сид Бленкхорн, шатаясь, вошел в Скелдейл-хаус. Лицо у него было белее мела – он явно перенес какое-то потрясение.