О всех созданиях – больших и малых

Когда я наконец занес мой острый как бритва скальпель над коровой, деревенские шуточки сыпались градом. Я заранее решил, что на этот раз сделаю глубокий разрез, как рекомендуют руководства по хирургии. Пора стадии, когда я нервно еле надрезаю кожу, остаться позади. «Подлинное рассечение», как выразился один ученый авторитет. Вот сейчас я его и сделаю.

Я прикоснулся скальпелем к выстриженному участку коровьего бока и быстрым движением кисти сделал десятидюймовый разрез. Я отступил на секунду-другую по-любоваться чисто рассеченными краями кожи. Лишь несколько капилляров брызгали кровью на поблескивающие брюшные мышцы. Одновременно я заметил, что хохот и насмешливые вопли внезапно смолкли, сменившись жутковатой тишиной, которую тут же нарушил звук падения тяжелого тела.

— Зажим, пожалуйста, — сказал я, протягивая руку за спину. Но ничего не произошло. Я оглянулся. Над нижней половиной двери — пустота. Ни единой физиономии в пределах видимости. Только викинг, распростертый на полу с раскинутыми руками и ногами, с подбородком, обращенным к потолку. Поза выглядела настолько театральной, что я решил, будто он все еще валяет дурака, но более внимательный осмотр рассеял эти подозрения: викинг хлопнулся в обморок. Видимо, повалился на спину, рухнув, как срубленный дуб.

Фермер, сгорбленный человечек, который на весах потянул бы не больше фунтов ста с небольшим, держал все это время голову коровы. Он взглянул на меня с чуть заметной усмешкой в глазах.

— Похоже, справляться-то нам придется вдвоем, мистер. — Он привязал веревку намордника к кольцу в стене, тщательно вымыл руки и занял свое место рядом со мной. С начала до конца операции он подавал мне инструменты, промокал сочащуюся кровь и обрезал кетгут, что-то скучающе насвистывая. Единственный раз он проявил какое-то чувство, когда я извлек из глубин желудка роковой гвоздь. Поднял чуть-чуть брови, сказал «ого-го!» и опять принялся насвистывать.

Мы были так заняты, что не могли уделить викингу ни минуты. На половине операции он приподнялся, сел, несколько раз потряс головой, потом встал и небрежной походкой вышел из коровника. Казалось, бедняга уповал, что мы просто ничего необычного не заметили.

Но в любом случае вряд ли нам удалось бы привести его в чувство. Лишь однажды я нашел средство, как мгновенно вернуть человеку сознание, — и то случайно.

Произошло это, когда Генри Адаме попросил меня показать ему, как кастрировать хряка с выпадением петли кишечника, чтобы не осталось вздутия. Генри собирался всерьез заняться свиноводством и горел честолюбивым желанием набить руку в ветеринарной хирургии.

Когда он показал мне поросенка с раздутой мошонкой, я воспротивился.

— По-моему, Генри, это работа для ветеринара. Кастрируйте здоровых поросят, сколько хотите, но не думаю, что вы справитесь с такой операцией.

— А что такого?

— Ну, необходима местная анестезия, существует большая опасность инфекции... И вам нужно по-настоящему знать анатомию, чтобы разбираться в том, что вы делаете.

Глаза Генри выразили всю меру жажды несостоявшегося хирурга.

— Черт! Я бы хотел узнать, как это делается!

— Знаете что, — сказал я. — Посмотрите, как я буду его оперировать, а потом решайте. Оперировать буду под общим наркозом, чтобы вам не надо было его держать.

— Это дело! — Генри на секунду задумался. — Сколько вы с меня возьмете?

— Семь шиллингов шесть пенсов.

— Грабьте, грабьте! Так валяйте.

Я ввел несколько кубиков нембутала в брюшину поросенка, и, немного пошатавшись, он повалился на солому, перекатился на другой бок и замер. Генри уже приготовил на дворе стол, и мы уложили на него моего пациента. Я приготовился начать, но тут Генри вытащил десятишиллинговую бумажку.

— Лучше сразу уплачу вам, пока не забыл.

— Ладно. Только я уже вымыл руки, так засуньте ее мне в карман, а сдачу я дам, когда закончу.

Я люблю выступать в роли учителя и вскоре увлекся возможностью прочесть лекцию, наглядно ее иллюстрируя. Тщательно разрезал кожу над паховым каналом и вытащил семенник, не повредив его оболочки.

— Смотрите, Генри, вот тут кишка спустилась в канал и лежит рядом с семенником. — Я указал на петли кишки, бледно-розовые под прозрачной оболочкой. — Теперь, если я сделаю так, то верну ее в брюшную полость. А стоит нажать вот тут, и она снова вывалится. Видите, как это получается? Вот она там. А вот она снова тут. Снова я ее возвращаю и — бац! — она снова тут! Для того чтобы удержать ее в брюшной полости, я беру семенной канатик, перекручиваю его вместе с влагалищ-ной оболочкой, а потом...

Но мой слушатель меня покинул. Генри опустился на бочку из-под бензина и улегся грудью на стол, обхватив руками голову. Я испытал горькое разочарование и завершил операцию. И наложил швы без малейшего подъема духа, пока мой студент пребывал в обмороке на другом конце стола.