О всех созданиях – больших и малых

И тем не менее… и тем не менее… корова-то телится. Я приподнял нижнюю челюсть теленка и при следующей потуге вывел мордочку за край тазового отверстия. Потом нащупал ножки и, когда новое усилие коровы придвинуло малыша ко мне, выпрямил их. Теперь путь ему был облегчен.

Я не стал ускорять события, а просто лежал, предоставляя корове заниматься своим делом. Но тут к ее норовистой соседке справа подошел дояр и уже собрался надеть ей на соски стаканы доильного аппарата, как она повернулась к нему боком, задрала хвост и обдала мою спину потоком жидкого навоза.

Дояр повернул ее обратно, надел стаканы, схватил шланг для мытья коровника, и секунду спустя мне в плечи ударила ледяная струя, прошлась по торсу до брюк, а затем мой благодетель вытер мне спину запасным полотенцем для обсушивания вымени.

— Большое спасибо, — еле выговорил я. Но благодарность моя была искренней: наконец кто-то все-таки обратил на меня внимание!

Через полчаса показались ножки, а за ними влажный нос, который успокоительно подергивался. Но копыта были крупные. Значит, это бычок, и его окончательное появление на свет может потребовать дополнительных трудов.

Я приподнялся, сел и взял раздвоенные копытца в руки, потом уперся ногами в сточный желоб, откинулся и попросил номер восемьдесят семь:

— Ну давай, старушка. Поднатужься как следует, и дело с концом.

Словно в ответ, она напрягла живот, я потянул, и теленок двинулся вперед. Я увидел широкий лоб и пару недоумевающих глаз. Казалось, вот-вот покажутся уши, но тут корова расслабилась, голова теленка дернулась назад и скрылась.

— Ну-ка еще, милуша! — сказал я умоляюще, и она как будто решила больше не тянуть, а разом покончить все дело.

Она поднатужилась, голова и плечи словно выстрелили наружу, и я дернул, отогнав обычную паническую мысль, что круп может застрять в тазовом отверстии. Но все обошлось, и теленок мирно соскользнул мне на колени.

Отдуваясь, я поднялся с пола и раздвинул его задние ноги. Действительно, бычок, и прекрасный. Вырвав клок сена из кормушки, я обтер теленка, и через две-три минуты он уже стоял, отфыркиваясь, сопя и с интересом поглядывая вокруг.

Интересно было не только ему: его мать, натягивая цепь, изогнула шею, несколько секунд как завороженная смотрела на маленькое создание, вдруг появившееся в ее стойле, а потом оглушительно замычала. Вновь ухватив теленка за ноги, я подтащил его к материнской морде, и корова после краткого осмотра принялась вылизывать его с головы до хвоста. Я зачарованно глядел на них, а она вдруг поднялась на ноги, чтобы продолжать вылизывание с большими удобствами.

Я тихонько улыбнулся. Ну вот! Она совершенно оправилась от пареза и обзавелась отличным теленком. Номеру восемьдесят семь не на что было жаловаться.

Рядом со мной остановился мистер Блэкберн, и я внезапно осознал, что суета в коровнике улеглась. Дойка кончилась.

Фермер снял белый колпак и утер лоб.

— Можно сказать, была спешка! Нынче кое-кто приболел, и я уж думал, что мы до молочника не управимся. А он, черт такой, минуты ждать не будет. Сколько раз я его на тракторе с бидонами догонял — не счесть!

При этих словах с кормушки, закудахтав, слетела курица. Мистер Блэкберн протянул руку, извлек из сена только что снесенное яйцо, оглядел его и повернулся ко мне:

— Вы небось не завтракали?

— Где уж тут!

— Ну так пусть ваша хозяйка вам яичницу сжарит. — Он вложил яйцо мне в руку.

— Большое спасибо, мистер Блэкберн. Будет очень вкусно.

Он кивнул, но продолжал стоять, глядя на корову с теленком. Молочная ферма забирает у человека все силы; такая предрассветная суматоха была для него привычным делом. Но я понял, что мои усилия он оценил по достоинству, потому что он вдруг снова повернулся ко мне, улыбаясь во все свое выдубленное лицо, и без всякого предупреждения дружески ткнул меня в грудь.

— Спасибо, Джим, старина! — сказал он и ушел.

Я оделся, влез в машину, не дыша, пристроил еще теплое яичко у лобового стекла и опустился на сиденье с крайней осторожностью: во время душа пинты две грязной воды угодили мне в брюки, так что ощущение было не из приятных.

Когда я тронулся, небо уже серело, возвещая приход нового дня, и по сторонам начинали вырисовываться громады холмов — укрытые ровной белой пеленой и невыразимо холодные.

Я взглянул на яйцо, подрагивающее у лобового стекла, и улыбнулся про себя. Я все еще видел перед собой лицо мистера Блэкберна, вдруг просиявшее улыбкой, ощущал толчок в грудь и испытывал какое-то глубокое успокоение.

Пусть системы ведения сельского хозяйства меняются, но ведь коровы, телята и йоркширские фермеры остаются прежними!

53

Я словно опять слышу, как Джордж Уилкс, аукционщик, вдруг объявил однажды вечером в «Гуртовщиках»:

— Такого отличного бар-терьера я еще не видывал!

И, нагнувшись, он потрепал косматую голову Тео, торчавшую из-под соседнего табурета.