О всех созданиях – мудрых и удивительных

– Действительно, я несколько раз приглашал Дебору Маунт в кино и на танцы, а что?

– Да так. Уж очень у нее папаша внушительный, только и всего.

У меня перед глазами всплыл мистер Маунт – такой, каким я его видел в последний раз: настоящий человек-гора двухметрового роста. Над плечами, которые походили на отроги холма за его фермой, поднимался могучий утес головы с каменным подбородком, скулами и лбом. А таких широких ладоней я в жизни не видел – раза в три шире моих.

– Ну и пусть его! – отозвался Тристан. – Человек он вполне приличный.

– О, вполне. Я о нем ничего плохого сказать не хочу. – (Мистер Маунт отличался большой религиозностью и был, по слухам, суров, но справедлив.) – Просто мне бы не хотелось, чтобы он потребовал от меня отчета, на каком основании ты кружишь голову его дочери.

Тристан поперхнулся, и в глазах у него мелькнула тревога.

– Чушь какая! Мы с Деборой друзья, и ничего больше.

– Рад это слышать. А то говорят, папаша бережет ее пуще собственного глаза, и я бы не хотел почувствовать его лапищи на своем горле.

Тристан смерил меня ледяным взглядом.

– Есть в тебе, Джим, какой-то садизм. Только потому, что мне иногда приятно пригласить девушку в кино…

– Да ладно тебе, Трис. Или ты шуток не понимаешь? Обещаю завтра у Маунта ни словом не упоминать, что ты зачислил Дебору в свой гарем…

Я ловко увернулся от летящей подушки и пошел в аптеку собрать все нужное для завтрашнего объезда.

Но когда утром я увидел мистера Маунта в дверях его дома, мне стало ясно, что моя шуточка была как нельзя кстати: на мгновение его фигура заполнила весь дверной проем, затем он мерной походкой приблизился ко мне по булыжнику, заслоняя солнце, погружая в тень и меня, и все вокруг.

– Этот молодой человек, Тристан… – начал он без всяких предисловий. – Вчера он заговорил со мной по телефону как-то странно. Что он за человек?

Я посмотрел вверх, на нависающее надо мной лицо, на пронзительные серые глаза под мохнатыми бровями и невнятно пролепетал:

– Тристан? Да очень хороший. Просто отличный.

– Хм. – Великан продолжал сверлить меня взглядом, потирая подбородок пальцем, длинным и толстым, как банан. – А он пьет?

Мистер Маунт был известен как заклятый враг спиртного, и я поберегся упомянуть, что Тристан пользуется всеобщей любовью и уважением в большинстве местных питейных заведений.

– А… э… – пролепетал я. – Почти нет… весьма умеренно…

В этот момент из дверей выпорхнула Дебора и направилась через двор к молочной.

На ней было цветастое ситцевое платье. Девятнадцать лет, ласковые карие глаза, золотистые волосы падают на плечи, пышная, здоровая красота деревенской девушки… Она улыбнулась мне, блеснув белыми зубами, и пробежала мимо. Это было еще до того, как я познакомился с Хелен, и хорошенькие девушки меня, естественно, очень интересовали. Я поймал себя на том, что восхищенно смотрю ей вслед.

И тут я почти физически ощутил на себе взгляд ее отца. На его лице появилось новое выражение – столь сурового неодобрения, что меня даже дрожь пробрала. Я сразу же решил про себя, что Дебора, конечно, прелесть и характер у нее как будто приятный, но… нет, нет и нет! Явно Тристан много храбрее меня.

Мистер Маунт резко повернулся.

– Лошадь вон там, в конюшне, – буркнул он.

Тогда, на исходе тридцатых годов, трактор уже почти заменил лошадей в полях, но фермеры, как правило, еще держали их – возможно, потому, что лошадь прочно вошла в традиционный уклад жизни, а может быть, и просто ради удовольствия владеть великолепными животными вроде красавца, которого я увидел сейчас.

Это был рослый шайрский мерин футов шести в холке, воплощение мышечной мощи, но когда он оглянулся на голос хозяина, большая морда с белой звездой на лбу дышала тихой кротостью.

Фермер похлопал его по крупу.

– Бобби у нас по всем статьям хорош, да и работяга к тому же. Я сперва что заметил – пахнет у него от задних копыт. Ну и посмотрел – просто в жизни такого не видел!

Я нагнулся и зажал в горсть мохнатые пряди шерсти с задней стороны пута. Бобби продолжал спокойно стоять, когда я поднял широкое, словно тарелка, копыто и положил его себе на колени. Оно полностью их закрыло, но меня поразила не его величина. Мистер Маунт в жизни такого не видел – и я тоже. Подошва превратилась в набухшие лохмотья, из-под рогового слоя сочился вонючий экссудат. Но ошеломило меня даже не это, а странные выросты, торчавшие из каждой трещины, словно привидевшиеся в бреду поганки, – длинные папиллы с роговыми шапочками, усеявшие пораженную поверхность.

Я читал о них в учебниках. Назывались они «эрготы», но мне и в голову не приходило, что их может быть так много. Я отпустил копыто и поднял другую заднюю ногу, а мысли вихрем неслись у меня в голове. Опять та же картина. Если не хуже.

Я получил диплом лишь несколько месяцев назад, а потому все еще должен был завоевывать доверие фермеров. И вот пожалуйста!

– Так что же это такое? – спросил мистер Маунт, по-прежнему сверля меня немигающим взглядом.

Я выпрямился и потер ладони.