О всех созданиях - прекрасных и удивительных

— Именно, именно! Вспомните: вы же каждое утро и каждый вечер сидите, согнувшись на низкой табуреточке. Человек вы высокий, и совсем подбородком в колени утыкаетесь, чтобы до вымени дотянуться. Конечно же, вам это вредно!

Мистер Пикерсгилл уставился перед собой, словно ему предстало дивное видение.

— Вы, правда, думаете…

— Безусловно. Во всяком случае, проверьте. А доить пока может Оливия. Она ведь всегда говорит, что отлично справится одна.

— Конечно, папа! — вмешалась Оливия. — Доить я люблю, ты же знаешь, а тебе пора и отдохнуть. Ты ведь с самых детских лет доил.

— Черт, молодой человек, а ведь вы, пожалуй, в точку попали, доложу я вам. И пробовать не стану. С этой минуты и кончу, мое решение принято. — Мистер Пикерсгилл откинул великолепную голову, обвел кухню властным взглядом и хлопнул кулаком по столу, словно только что подписал документы о слиянии двух нефтяных компаний.

Я встал.

— Отлично, отлично. Рецепт я захвачу с собой и составлю мазь. Вечером она будет готова, и, на вашем месте, я бы начал лечение без проволочек.

В следующий раз я увидел мистера Пикерсгилла примерно через месяц. Он величественно катил на велосипеде через рыночную площадь, но заметил меня и спешился.

— А, мистер Хэрриот! — сказал он, слегка отдуваясь. — Рад, что мы встретились. Я все собирался заехать к вам и сказать, что хлопьев в молоке больше нет. Как начали мы втирать мазь, так они и пошли на убыль, а потом и вовсе пропали.

— Прекрасно! А ваш радикулит?

— Вот уж тут вы маху не дали, молодой человек, доложу я вам, что спасибо, то спасибо! С того дня я ни разу не доил, так спина даже поднывать перестала. — Он ласково улыбнулся мне. — Для нее-то вы мне дельный совет дали, но чтоб вылечить мастику эту, пришлось-таки нам к старому профессору Маллесону вернуться, а?

Следующая моя беседа с мистером Пикерсгиллом произошла по телефону.

— Я по автоклаву говорю, — сообщил он придушенно.

— По авто…

— Ну, да. В деревне из будки. По телефону-автоклаву.

— А, да-да, сказал я. — Так чем могу быть полезен?

— Вы бы сейчас не приехали? А то тут у одного моего теленка сальный нос объявился.

— Простите?

— Сальный нос. У теленка.

— Сальный нос?

— Во-во! Тут давеча утром по радио как раз про него толковали.

— А-а! Да-да, понимаю. (Я тоже успел послушать эту часть передачи для фермеров — лекцию о сальмонеллезе у телят.) Но почему вы полагаете, что у него именно эта болезнь?

— Так прямо же, как объясняли: у него кровь идет из андуса.

— Из… А, да-да, конечно. Поглядеть его следует. Я скоро буду.

Теленку бесспорно было очень плохо, и кровь из заднего прохода у него действительно шла. Но не как при сальмонеллезе[1] — Поноса у него нет, мистер Пикерсгилл, вы сами видите. Наоборот, впечатление такое, что у него трудно с проходимостью. Кровь же почти чистая. И температура не очень высокая.

В голосе фермера прозвучало явное разочарование:

— Черт, а я-то думал, что у него все точь-в-точь, как объясняли. Сказали еще, что следует пробы посылать в лабрадор.

— А… э?

— В следовательский лабрадор. Да вы же знаете!

— Да-да, совершенно верно. Но, думаю, анализы тут ничего не дадут.

— Ну, а что же у него тогда? С андусом непорядок?

— Нет, нет, — ответил я. — Но где-то кишечник у него закупорился, и это вызывает кровотечение. — Я поглядел на понурого, горбящего спину теленка. Он весь был сосредоточен на неприятных внутренних ощущениях и время от времени напрягался и слегка кряхтел.

Конечно, конечно, мне следовало бы сразу понять в чем дело, ведь картина была на редкость четкой. Но, вероятно, у каждого из нас есть свои слепые пятна, не дающие различить то, что прямо в глаза бросается, и несколько дней я, как в тумане, пичкал бедняжку то тем, то этим — даже вспоминать не хочется.

Но мне повезло. Он выздоровел вопреки моему лечению. И только когда мистер Пикерсгилл показал мне комочек некротизированной ткани, вышедшей с экскрементами, я, наконец, понял.

И пристыженно повернулся к фермеру.

— Это обрывок омертвевшей кишки, которая сама в себя втянулась. Инвагинация. Обычно она приводит к гибели животного, но, к счастью, ваш теленок избавился от препятствия естественным путем и теперь должен совсем поправиться.

— Но как вы сказали? Что у него было-то?

— Инвагинация.

Губы мистера Пикерсгилла зашевелились, и я ожидал, что он вот-вот повторит новое словечко. Но попытка, по-видимому, не удалась.

— А! — сказал он только. — Вот, значит, что у него было!

— Да, но в чем заключалась причина, определить трудно.

Фермер презрительно фыркнул.

— Хотите об заклад побиться, я вам скажу! Я с самого начала, доложу вам, говорил, что расти он будет слабеньким. У него из пупка кровь шла, потому что родился-то он в проценте!

Но мистер Пикерсгилл со мной еще не кончил. Не прошло и недели, как я вновь услышал в трубке его голос:

— Поскорее приезжайте! У меня тут свинья безик устроила.

— Безик? — Я даже замигал, отгоняя от себя видение двух хрюшек, затеявших перекинуться в картишки. — Боюсь, я не совсем…

— Я ей микстуру от глистов дал, а она запрыгала и ну на спине валяться. Говорю же вам, самый настоящий безик.