О «закатном романе» Михаила Булгакова

– Вот она, – ответил мастер и указал на стену. От белой стены отделилась темная Маргарита ‹…› и в глазах ее читалась скорбь. ‹…›

– Прощай, ученик, – чуть слышно сказал мастер и стал таять в воздухе. Он исчез, с ним вместе исчезла и Маргарита.

Здесь – отзвук одной из картин «Страшной мести», когда появляется в хате перед колдуном душа Катерины, а муж ее Данила видит это через окно:

‹…› и чудится пану Даниле, что облако то не облако, что то стоит женщина; только из чего она: из воздуха, что ли, выткана? ‹…› И сквозь нее просвечивает розовый свет, и мелькают на стене знаки. Вот она как-то пошевелила прозрачною головою своею: тихо светятся ее бледно-голубые очи ‹…›

Да и в эпилоге романа проступает подтекстом гоголевская повесть: «Тогда лунный путь вскипает… Тогда в потоке складывается непомерной красоты женщина ‹…› Иван тянется к ней и всматривается в ее глаза, но она отступает, отступает…». Не только по-гоголевски гиперболический эпитет, относящийся к женской красоте, но и незнакомость или неузнаваемость лица, ускользание: «В облаке перед ним светилось чье-то чудное лицо ‹…› А незнакомая дивная голова сквозь облако так же неподвижно глядела на него…»

Поллиор и Амвросий

У нас нет сомнений в том, что в «Мастере и Маргарите» отразилась форма построения самой ранней, оставшейся незаконченной статьи Гоголя «Борис Годунов: поэма Пушкина». Она построена в форме вычурного и велеречивого диалога двух друзей – посетителей книжного магазина – с редкими именами Поллиор и Элладий. Воспроизводится их диалог – после описания модного книжного магазина и толпы его посетителей.

Книжный магазин блестел в бельэтаже ***ой улицы ‹…›, лампы отбивали теплый свет на высоко взгроможденные стены из книг ‹…›

«Ты понимаешь меня, Элладий, к чему же ты предлагаешь мне этот несвязный вопрос?

Что мне принесть? Кому нужда, кто пожелает знать мои тайные движения? ‹…›»

«Итак, по-твоему, – спросил его после мгновенного молчания Элладий, – люди не должны делиться между собою впечатлениями ‹…›?»

«Нет, Элладий, нет! ‹…› О, дайте же, дайте мне еще, еще этих мук, и я выльюсь ими весь в лоно творца ‹…›»

В небольшом эпизоде «Мастера и Маргариты» два приятеля носят имена Амвросий и Фока, для времени действия романа звучавшие столь же необычно, как Поллиор и Элладий.

Приятели ведут диалог (услышанный автором «этих правдивейших строк у чугунной решетки Грибоедова» – и подхваченный им), пародирующий высокопарные речи гоголевских персонажей, но пародирующих отнюдь не в смысле высмеивающих. Булгаков, с одной стороны, перепевая Гоголя, ведет безмолвный с ним диалог; с другой же – высмеивает нынешних писателей при помощи Гоголя.

– Умеешь ты жить, Амвросий! – со вздохом отвечал тощий ‹…› Фока румяногубому гиганту, золотистоволосому, пышнощекому Амвросию-поэту.

– Никакого уменья особенного у меня нету, – возражал Амвросий, – а обыкновенное желание жить по-человечески. Ты хочешь сказать, Фока, что судачки можно встретить и в «Колизее». ‹…› Нет, я категорически против «Колизея», – гремел на весь бульвар гастроном Амвросий. – Не уговаривай меня, Фока!

– Я не уговариваю тебя, Амвросий, – пищал Фока. – Дома можно поужинать. ‹…›

Эти определения («румяногубый») также адресуют нас к Гоголю. Напомним гоголевские сложные эпитеты: