О «закатном романе» Михаила Булгакова

VII. Нехорошая лестница

В 1971 году из воспоминаний В. Левшина, напечатанных в журнале «Театр», поклонники узнали адрес «Нехорошей квартиры» (Большая Садовая, д. 10, кв. 50) – первый московский адрес Булгакова и место действия романа «Мастер и Маргарита» (журнальные книжки с романом за истекшие несколько лет зачитали до дыр).

Кое-как отбившись от тех, что следовали за ним по пятам через асфальтовый двор, Никанор Иванович скрылся в шестом подъезде и поднялся в пятый этаж, где и находилась эта поганая квартира № 50.

Многие и многие двинулись в те годы через этот самый асфальтовый двор прямо в указанный в романе подъезд.

В лестнице, ведущей в квартиру, быстро ставшую знаменитой, узнавали место действия прославленного романа. На эту лестницу выбегают непрошенные гости Воланда – и, к изумлению пресловутой Аннушки, вылетают через окна на площадке между этажами…

Наблюдающий за квартирой в ночь шабаша дежурит «на площадке третьего этажа». А затем по этой лестнице поднимаются, чтобы покончить с теми, кто «пошаливал» в квартире № 50. Это особое двойное значение лестницы оценили раньше всех молодые поклонники Булгакова. И на стенах этой лестницы они стали признаваться в любви к писателю и его роману.

3 июля 1982 года, поднявшись на пятый этаж шестого подъезда, я увидела на стене около двери (стена тогда была еще белой, а дверь – деревянной, не металлической, как теперь) несколько еле видных надписей.

Писали карандашом и царапали гвоздиком; видно было желание авторов выразить испытанное ими волнение – но как можно более скромно, ненавязчиво.

Роспись на стене «нехорошей лестницы» в подъезде дома 10 на Большой Садовой

Я списала тогда эти первые надписи:

Ребята! Как грустно.

Спасибо!

Да святится имя Михаила Афанасьевича!

Боги, боги мои, как грустна вечерняя земля!

Через год-полтора стены на лестнице были покрыты уже снизу доверху: красиво выписанными строками романа, иллюстрациями к нему – порой очень удачными, и некоторыми свободными комментариями:

Кто не читал Аксакова,
Тому прощу обиду я,
Кто ж не читал Булгакова,
Тому я не завидую.

И подпись лица, никому, кроме его друзей, не ведомого, – «Д. Панков». Потом «нехорошую лестницу» обнаружили журналисты «Известий» и, не обдумав последствий своих действий в советских условиях, радостно сообщили о ней читателям газеты. На другой же день после выхода статьи по распоряжению райисполкома стены подъезда были закрашены зеленой масляной краской. Удивительный музей исчез; он, конечно, потом возродился, но того изящного художества уже не было: гуашь не ложится на масляную краску, все стало попроще, потопорнее. И все же это был народный музей – та самая «народная тропа», которая не зарастает. Что же было начертано на стенах знаменитого подъезда в те первые – советские – годы, когда никто еще и представить себе не мог, что советская власть, казавшаяся вечной, уже на излете?

Арсеньев Вл., Гринько Ю.

Нехорошая квартира (Садовая, 302-бис, № 50) // Известия. 13 января. 1985 г

Булгаков М. Мастер и Маргарита.

Самиздат. 1980-е гг.

Из коллекции Музея М. А. Булгакова

Оказалось, что множество реплик героев или строк из авторского повествования запомнились читателям романа наизусть, подобно стихам, – и с удовольствием воспроизводились:

– Подумаешь, бином Ньютона!

– Не шалю, никого не трогаю, починяю примус…

– Что же это у вас, чего ни хватишься, ничего нет!

– Не при валюте мы сегодня.

…Не знаю другого случая, чтобы опубликованный в советском журнале роман – весь – перепечатывался на машинке и даже (два случая мне известны лично) переписывался от руки: так велика была жажда иметь весь текст у себя дома – для перечитывания. Делали с большим риском и ксерокопии: устройства для них находились тогда исключительно в спецотделах, простым смертным пользоваться ими было запрещено.

Эти копии любовно переплетали, иллюстрировали – и, конечно, читали и перечитывали. Булгаков хотел написать именно такую книгу, чтобы ее перечитывали, – и преуспел в этом.

* * *

Поясним под конец название этой работы.