О 'Замке Отранто' Уолпола

В тех частях книги, где действие зависит от чувств и поступков людей, автор развертывает повествование с большим драматическим талантом, который впоследствии столь ярко проявился в "Таинственной матери". Персонажи "Замка Отранто" действительно представляют собой скорее типы, нежели индивидуальные характеры. Но это было до известной степени продиктовано самим замыслом показать по возможности облик целого общества излюбленной автором эпохи, с ее нравами и обычаями, пренебрегая отдельными оттенками и частными отличительными чертами. Но действующие лица обрисованы удивительно рельефно, четкими штрихами, выражающими дух эпохи и соответствующими характеру повествования. Никогда, быть может, феодальная тирания не была олицетворена лучше, чем в образе Манфреда. Он отважен, хитер, коварен и честолюбив, как многие властители тех мрачных варварских времен, но не лишен остатков совести и естественных чувств, что заставляет нас до известной степени сочувствовать ему, когда гордыня его иссякает, а его род гибнет. Благочестивый монах и кроткая Ипполита удачно противопоставлены себялюбивому и деспотичному князю. Теодор - обычный юный герой романтической истории, Матильда же полна такой нежной прелести, какой редко отличаются героини подобных сочинений. Так как автор сознательно отодвигает Изабеллу на задний план, для того чтобы выдвинуть вперед дочь Манфреда, многие читатели остались недовольны намеком в заключительных строках повести на то, что Теодор впоследствии обручился с Изабеллой. Этот поворот является в некоторой степени отступлением от правил рыцарства, и сколь ни естественно такое событие в обычной жизни, оно коробит нас в рыцарской повести, ибо несовместимо с царством волшебных грез. Во всех других отношениях - при условии допущения необычайных происшествий бурной и мрачной эпохи - рассказ, там, где он касается человеческих дел, продуман во всех подробностях, течет плавно, представляя собой хорошо слаженную последовательность увлекательных эпизодов, и завершается величественным, трагическим и волнующим финалом.

"Замок Отранто" написан чистым и правильным английским языком, на нынешний взгляд несколько старомодным и более соответствующим классическим образцам, нежели современный язык. М-р Уолпол, руководствуясь своим вкусом и своими убеждениями, отбросил прочь привнесенные д-ром Джонсоном {8} из латыни тяжеловесные, хотя и сильные вспомогательные средства; ведь всякий раз, при попытке их употребления, оказывалось, что с ними невозможно справиться, как с латными рукавицами Эрикса, и не об одном прибегавшем к ним бедняге можно было бы сказать:

... et pondus et ipsa

Huc illuc vinclorum immensa volumina versat {*}

{* ... и тяжесть и путы

Страшные оных ремней вращает туда и обратно.

(Вергилий. "Энеида", песнь V, строки 308-309.

Перевод В. Брюсова). - Примеч. перев.}

Чистота языка м-ра Уолпола и простота его повествовательной манеры не допускали также тех пышных, цветистых, сверх меры приукрашенных описаний природы, которыми м-с Рэдклифф уснащала и нередко загромождала свои романы. Едва ли в "Замке Отранто" найдется хоть одно описание ради описания, и если бы сочинители романов подумали над тем, насколько от такой сдержанности выигрывает повествование, они, возможно, пожелали бы отказаться хотя бы от назойливых словесных излишеств, более уместных в поэзии, нежели в прозе. Всю свою силу Уолпол приберегает для диалога; особенно примечательно, что он, распоряжаясь своими "земными" персонажами с искусством современного драматурга, последовательно соблюдает "рыцарский" стиль речи, характеризующий время действия. Это достигается не расцвечиванием повествовательных частей или диалога старинными словечками и вышедшими из употребления выражениями, но тщательным исключением всего, что может вызвать современные ассоциации. В противном случае его сочинение походило бы на современное платье с нелепо нацепленными на него антикварными украшениями, а так оно словно обряжено в старинные доспехи, с которых, однако, счищена ржавчина и сметена паутина. Для иллюстрации сказанного сошлемся на сцену первой встречи Манфреда с князем да Виченца, в которой превосходно воспроизведены обычаи и речь рыцарского сословия и вместе с тем мастерски изображено смятение человека, сознающего свою вину и испытывающего замешательство при своей попытке оправдаться даже перед безмолвным обвинителем. Критики замечали, что образам слуг не присуща та достойная степенность, которой отличается вся повесть в целом. Но по этому вопросу автор достаточно полно высказался в свою защиту в написанных им самим предисловиях к "Замку Отранто".