О завтрашнем дне не беспокойтесь

Катерина ненадолго отошла к себе домой, чтобы проведать дочь, но почему-то не возвращалась. Он остался наедине с Еленой Владимировной — пышнотелой 35-летней блондинкой, которая с грязным огоньком в бесстыжих серых глазах предложила с ней переспать. Взглянув на приветливо разложенный диван, он сказал хозяйке, что ему надо освежиться. Через заднюю калитку двора он вышел на огород, миновал его, затем перелез через изгородь и решительно направился туда, где, по его расчетам, должен находиться железнодорожный вокзал. Он немного отклонился от цели, и вышел на железнодорожное полотно, примерно, в километре от вокзала. Его ослепил яркий свет двух головных прожекторов несущегося навстречу поезда, оглушила сирена и скрежет тормозов, а дальше в памяти наступил полный провал.

То, что он все-таки под поезд не попал, а благополучно доехал до Москвы, свидетельствовал сам факт успешного утреннего пробуждения. В коридоре и в соседней комнате заработало радио. Прозвенев с полминуты, кремлевские куранты перешли на единичный бой большого колокола с точным секундным интервалом. После шестого удара заиграл гимн Советского Союза со словами: «Союз нерушимый республик свободных…». Повисла тягостная тишина, которую прервал притворно-возвышенный голос диктора: «Доброе утро, дорогие товарищи!

Московское время шесть часов и четыре минуты. Сегодня четырнадцатое мая 1990 года, понедельник. Передаем последние известия». Когда Павлов был еще маленький, то, слыша фразу: «Передаем последние известия», — ужасался от мысли, что если по радио говорят «последние», то все… Будет война, или просто всех убьют, или атомный взрыв и новостей больше не будет. И так на протяжении долгого времени ему было ужасно страшно, и просто страшно, пока не выработалась привычка верить не всему, что говорят взрослые. Неожиданно смысл слов диктора дошел до него: «Четырнадцатое мая, понедельник!» Это означало, что все события вчерашнего дня, которые он собрал в своей памяти, — не более, чем сон. Он, естественно, заволновался, порывисто вскочил с постели и быстро оделся в темно-бардовый махровый халат, валявшийся в ногах. Взвившаяся пола халата зацепилась за спинку венского стула, приставленного к дивану.