О женщинах

Отголоски кэмпа слышны во всех эссе О женщинах. Кэмп, изначально в понимании Сонтаг далекий от политики, в этих эссе обнажает привилегированный характер политики феминистского освобождения. Если кэмп означал разрыв со своим полом, «агрессивную, грубую, вульгарную пародию» на гендерные роли, как она описывала его в интервью журналу Salmagundi, то в ее представлении о политике повышения осознанности есть нечто фантастически кэмповое. Она призывала женщин думать о себе как об актерах в «партизанском театре» или революции и действовать самым гротескным, возмутительным образом:

Свистеть мужчинам на улице, совершать налеты на салоны красоты, пикетировать против производителей сексистских игрушек, массово переходить в воинствующий лесбианизм, заведовать собственными психиатрическими клиниками и абортариями, проводить феминистские психологические консультации при разводах, создавать центры отказа от косметики, брать фамилии матерей, портить унижающие женщин рекламные плакаты, срывать общественные мероприятия песнями в честь невидимых жен знаменитостей и политиков-мужчин, агитировать женщин не брать алименты и не хихикать, подавать иски о защите чести и достоинства против многотиражных «женских журналов», устраивать телефонную травлю мужчин-психиатров, вступающих в сексуальные связи со своими пациентками, устраивать конкурсы красоты среди мужчин, выдвигать кандидаток-феминисток на все общественные посты.

«Женщины смогут добиться в политике куда большего, если будут грубыми, громкими и — по сексистским стандартам — „непривлекательными“, — пишет она. — За это их будут высмеивать, но им нужно не просто относиться к этому стоически — им нужно к этому стремиться». Это был способ нейтрализовать порицание со стороны мужчин. И это же был первый шаг к устранению идеологического раскола по половому признаку между мужчинами и женщинами, что для нее означало конечную цель революции феминизма. «Свободное от угнетения общество, где женщины в объективном и субъективном смысле полностью равны мужчинам, — это непременно андрогинное общество». Что ей не было близко, так это сепаратизм, агрессивное разграничение того, что значит быть или не быть женщиной, что есть красиво, а что — нет. Напротив, она видела ценность в вопиющей дезорганизации гендера и сексуальности, в праве индивидуума на множественные формы бытия, в ее собственном праве иметь несколько разрозненных аспектов личности. Она мечтала об эстетической и политической интеграции мужчин и женщин, которая в конечном счете привела бы к упразднению обеих категорий самоидентификации. Женщинам тогда бы не пришлось создавать свою личную культуру, не пришлось бы искать себе отдельные комнаты. «Вот от чего им нужно стремиться отказаться», — заключает она.

Именно интервью, эти тайные сокровища, меня особенно завораживают в сборнике О женщинах и в целом в наследии Сонтаг, поскольку в интервью появляется пространство для плюральности стилей и идей, отражающей ее убеждение в плюральности человеческой личности. «Быть интеллектуалом — значит признавать присущую плюральности ценность и право на пространство критики (пространство для критической оппозиции внутри общества)», — писала она в своем дневнике. Голос в ее интервью всё еще строг, но более смел, раскован и более воинственен в высказываниях. Мы вновь слышим тот пыл борьбы, который был свойственен ее ранним эссе. А еще мы слышим ее готовность отвечать, бросать вызов, проявлять компетенцию, размышлять; ее неприятие простых ответов и уязвленных сентенций. Мы чувствуем тот голод, который побуждал ее продолжать думать. И мы чувствуем, сквозь большую и растущую дистанцию времени, силу ее призыва думать вместе с ней.

Сьюзен Сонтаг. Двойной стандарт старения (1972)