О Жизни Преизбыточествующей

Воскресение Христово выявляет великое значение телесного начала и освящает его, делает его причастным Вечной Жизни. Более того — через воскресение Сына Божия во плоти закрепляется и приобщается к Вечной Жизни вся подлинная, чистая красота мира, вся радость творчества и братского общения в любви между людьми, все, подверженное преходящести и тлению здесь, но воскресающее вместе с 'грядущим воскресением нашей плоти и грядущим обновлением мира. Воскресение значит, что не отверг Бог мира даже в его телесной природе и что даровал Бог жизнь, участие в непреходящей жизни всему, что прекрасно и что дорого и близко сердцу нашему и повествует нам о славе и любви Божией в мире сем. Воскресение во плоти обозначает реабилитацию всего творения, сотворенного Богом, — и тела нашего также, — если оно очистится и: сделается носителем Духа Божия. Источником же этого является Воскресение во плоти Сына Божия.

Но воскресение значит и другое, и еще гораздо большее: все станет иным, просветленным, преображенным, и тело наше имеет преобразиться «по образу Тела Славы Его» (Филипп. 3, 21). Мы не знаем, как это будет, мы смиренно склоняемся перед этой превозмогающей тайной: грядущего откровения — также и в нас, и в телах наших, и во всем творении — величия и славы Его, когда «Бог будет все во всем» (1 Кор. 15, 28). «И сказал Сидящий на престоле: Се, творю все новое» … «И смерти не будет уже …» (Апок. 21, 5. 4).

«Ибо Бог даровал нам Жизнь Вечную, и сия жизнь в Сыне Его» (1 Ин. 5,11).

О чуде

1

Чудо есть такое непосредственное проявление всемогущества и благости живого, личного Бога, проявление их в живом индивидуальном случае, индивидуальном конкретном факте, когда обычные (или вернее привычные нам) условия и нормы существования, то что мы называем «законами» существования, вдруг отступают назад перед прорывом высшей плоскости бытия, высшей закономерности: закономерности жизни Духа, закономерности Вечной Жизни. Когда низшее «естественное», когда «закон» низшей плоскости жизни вдруг прорывается законом жизни Духа, творческим и динамическим, преображающим жизнь, нравственную и физическую, — не только нравственную, но через посредство нравственной и физическую, которая излучается из нравственной — мы имеем тогда чудо. Чудо всегда связано с преображением, с перенесением, переходом из низшей категории бытия в высшую. Чудо есть не только ощущение нами близости Божией, скрытой за творением: чудо есть действительное проявление в твари Высшей Жизни, и связанное с этим изменение твари.

Весь мир может рассматриваться как чудо, как проявление творческого могущества и любви и мудрости благого Бога. Но мир этот теперь «во зле лежит», находится в падшем состоянии. Чудо есть частичное восстановление исконного подлинного образа мира, исконного его состояния. Прорыв действительности Божией в наш падший мир.

Поэтому центральное и основное чудо для христианина есть воплощение, вхождение в мир Сына Божия, подлинная жизнь Его в мире, подлинная смерть и подлинное воскресение Его, преобразующее мир. Это — центральное чудо, ибо ради этого чуда мир наш существовал и двигалась история, чтобы произошло это — событие истинно историческое и вместе с тем и сверхъисторическое.

2

В более широком смысле слова все сотворенное Богом есть чудо Божие — есть проявление силы Божией в мире, поскольку она не затемнена и не искажена в твари силою зла.

«В Нем мы живем и движемся и существуем» (Деян. 17. 28). И это уже есть чудо. Его близость — чудо. Его любовь — чудо. Его снисхождение — чудо. Красота мира, зовущая нас в глуби, где бесконечные божественные «задние фоны» жизни смутно ощущаются человеком, есть чудо. Все есть чудо, что провозглашает Его величие и мудрость и благость и могущество. И мир сотворенный есть чудо, когда рассматривать его под этой точкой зрения.

Мы имеем ряд свидетельств, как некоторым мистикам и святым, некоторым великим мыслителям–созерцателям или некоторым великим творцам в области художественной красоты, в состоянии «восхищения» и вдохновенной интуиции, мир раскрывался как чудо Божие. Присутствие Бога в мире — и потому весь мир как некое дивное чудо, — ощутил вдруг Яков Беме в момент своего «обращения». Это, говорит он, было как переход из смерти к жизни, как бы через некие «врата», в новую, преизбыточествующую жизнь. И во всех тварях, в каждом стебельке травы, он увидел чудо, увидал присутствие Бога.