О жизни

Человѣкъ обдираетъ ноги по камнямъ, и выводъ состоитъ въ дѣятельности приготовленія обуви. Такъ это вообще, но въ частности тоже происходитъ и въ каждую минуту съ каждымъ изъ насъ. Я сѣлъ на гвоздь, мнѣ больно, я отъискиваю причину, и слѣдствіе вытекаетъ само собой. Я устраняю гвоздь или пересаживаюсь на другое мѣсто. Вся жизнь сложена изъ страданія²²⁴ и избавленій отъ него и, когда эти состоянія имѣютъ для насъ ясную причину и послѣдствіемъ его является дѣятельность, устраняющая страданія, мы и не чувствуемъ ихъ какъ страданія и не замѣчаемъ ихъ.

Но испытываемыя нами страданія усложняются: причины ихъ и дѣятельность для устраненія ихъ выходятъ за предѣлы нашей личной и страданія представляются намъ необъяснимыми. Но понятіе наше о страданіяхъ, почерпнутое нами изъ нашего личнаго опыта, остается то же. Страданія, причины которыхъ мы не видимъ въ своей жизни, остаются все тѣмъ же, чѣмъ то такимъ, чего не должно быть, что произошло отъ ошибки (заблужденія грѣха) и что должно быть исправлено. Какъ бы непонятна не была причина страданія, какъ бы невозможно ни было исправить ошибки, произведшiе его, страданія мы все таки понимаемъ какъ то, что произошло отъ ошибки, за которую мы наказаны, и что должно быть исправлено и искуплено. Мы не можемъ²²⁵ представить себѣ безъ этихъ условій страданія.

Кто-нибудь виноватъ и кто-нибудь долженъ искупить. И тутъ то для человѣка, понимающаго свою жизнь какъ существованіе отъ рожденія до смерти, безсмысленность страданія, когда я, не имѣя другой жизни какъ личную, могу быть причиной страданій внѣ моей жизни, и страданиями,²²⁶ своей личной жизнью долженъ выкупать ошибки прежнихъ людей.

Для человѣка, понимающаго свою жизнь, какъ существованіе, начинающееся здѣсь, нѣтъ и не можетъ быть никакого объясненія страданій, того самаго, что важнѣе всего въ жизни человѣка. И какъ хорошо мы не умѣли бы разными разсужденіями устранять мысль о смерти, однихъ страданій, угрожающихъ и постигающихъ со всѣхъ сторонъ человѣка, совершенно достаточно, чтобы несомнѣнно убѣдить его въ безсмысленности, ничтожности и такой бѣдственности жизни, что гораздо лучше убить себя сразу какимъ нибудь легкимъ и короткимъ способомъ, чѣмъ подвергаться всѣмъ тѣмъ разнообразнымъ ужасамъ страданій, которые со всѣхъ сторонъ ждутъ человѣка. – Вѣдь если бы люди дѣлали только тѣ выводы, которые неизбѣжно слѣдуютъ изъ ихъ міросозерцанія, человѣкъ, понимающій свою жизнь, какъ личное существование здѣсь, ни минуту бы не остался жить. Вѣдь ни одинъ работникъ не пошелъ бы жить къ хозяину, который уговоромъ бы поставилъ то, что если ему вздумается, онъ позволитъ только нѣкоторое время работнику жить спокойно, но, если вздумается, то будетъ жарить его и тѣхъ, кого онъ любитъ, живыми, или сдирать кожу, или вытягивать жилы <и тоже дѣлать со всѣми тѣми, кого любитъ работникъ>, дѣлать то, что онъ на глазахъ нанимающагося дѣлаетъ уже со всѣми своими работниками. Если бы люди дѣйствительно вполнѣ понимали жизнь такъ, какъ они говорятъ, что ее понимаютъ, ни одинъ отъ одного страха страданій не остался бы жить ни одной минуты.

Да, ничто очевиднѣе страданій и неизбѣжнаго ужаса передъ ними, не показываетъ людямъ невозможность понимать жизнь какъ существованіе только здѣсь и необходимость понимать ее какъ нѣчто, выходящее за предѣлы этой жизни.

Объясненіе то, что есть Богъ, награждающій тамъ за страданія здѣсь, ничего не объясняетъ, потому что, если Богъ награждаетъ людей тамъ за страданія здѣсь, то онъ дѣлаетъ это только потому, что онъ справедливый. Если же онъ справедливый, то онъ не могъ и подвергать людей незаслуженнымъ ужаснымъ страданіямъ здѣсь. Если же Богъ, какъ это говорится въ Библіи, взыскиваетъ на дѣтяхъ грѣхи родителей, то это еще хуже. Ребенокъ ни въ чемъ не виноватъ, за что же съ него сдираютъ съ живаго кожу? Богъ, карающій и мучающій невинныхъ, есть Богъ нетолько несправедливый, но злой и не разумный, т. е. нѣтъ Бога. Объясненіе же, что люди прежде согрѣшили, и искупленіе всѣхъ этихъ грѣховъ взялъ на себя Искупитель, и что потому страданій этихъ нѣтъ больше, только голословно отрицаетъ то, что есть. И никакая вѣра въ то, что нѣтъ тѣхъ страданій, которыя есть, не уничтожитъ моего вопроса о томъ, зачѣмъ страданія.

Всѣ эти объясненія ничего не объясняютъ: объясняетъ только одно: то, что тотъ грѣхъ, который сдѣланъ до моей земной жизни и страданія отъ котораго я несу, сдѣланъ мною же и что всякій грѣхъ, который я сдѣлаю въ своей жизни, я же и понесу въ страданіяхъ слѣдующихъ поколѣній.